Кальдер помрачнел и уставился в пустоту. Ким еще глубже зарылась ему в грудь.

— А что, если он так и не очнется, Алекс? — Она подняла на него глаза. — Что, если он не очнется?

— Он очнется.

На мгновение в глазах Ким промелькнула надежда, но она тут же выпрямилась и оттолкнула его.

— Ты не можешь этого знать! Ты говоришь это, просто чтобы успокоить меня, как и тогда с самолетом.

Кальдер беспомощно пожал плечами.

— Мы должны верить, что он очнется.

— Ты сказал, что это абсолютно безопасно. Я беспокоилась, что самолет старый, а ты заверил, что это не важно. — По ее щеке скатилась слеза, и она всхлипнула. — Ты всегда шел на идиотский и никому не нужный риск. Как в тот раз, когда ты залез на крышу Саут-Корта, чтобы попасть на вечеринку в колледже. Тебе было на все наплевать, а я думала, что ты себя убьешь! Ты считал это прикольным, хотя это было абсолютной глупостью!

Кальдер понимал, что таких упреков ему не избежать.

— Я знал, что говорил, Ким. И полет должен был быть безопасным, но произошло все иначе. Мне жаль. Мне очень жаль.

Ким не отрываясь смотрела на него. Затем она закусила губу.

— Что же случилось? Здесь никто ничего не знает. И я тоже.

Кальдер вкратце рассказал о пожаре в двигателе и посадке на песчаную косу.

— А в чем, по-твоему, его причина?

— Я не знаю, но на первый взгляд, похоже, в цилиндре была трещина.

— А разве это не проверяют техники? Ты же сам говорил, что самолет тщательно проверили.

— Так и было. Я только что еще раз сам проверил записи в журналах. Все регламентные работы были проведены и должным образом оформлены. Не думаю, что можно было сделать еще что-то. Пожары в двигателях очень опасны, но случаются крайне редко. В моей практике — это первый.

— Значит, мы должны просто принять это — и все? Какое-нибудь расследование будет?

— Конечно. КРПВА — Комиссия по расследованию причин воздушной аварии — обязательно проведет следствие, они работают очень скрупулезно. Проверят все записи, возможно, достанут из воды самолет и обследуют его. Они выяснят причину, им почти всегда это удается.

— Тебя это тревожит?

— Расследование? Нет. Я думаю, что все сделал правильно. Меня тревожит Тодд.

Ким слабо улыбнулась и, вцепившись в руку Алекса, снова залилась слезами.

Был ли он виноват? Можно ли было поступить по-другому? Нет. Тодд с таким же успехом мог разбить себе голову и при аварийной посадке на воду, но вытащить его из кабины было бы намного труднее. Летать на самолетах, особенно старых, опасно в принципе. Об этом он должен был предупредить Ким. Она доверилась ему, а вслед за ней и Тодд.

— А полиция этим будет заниматься?

Кальдер взглянул на нее. Ему это не приходило в голову, и он задумчиво нахмурился.

— Не исключено, — ответил он.

— А не мог ли кто-нибудь спровоцировать эту аварию?

— Ты имеешь в виду умышленно?

Она кивнула.

— Вряд ли. Если, конечно, не испортить что-нибудь в двигателе. Например, ослабить цилиндр. Но это практически исключено. — Кальдер внимательно посмотрел на Ким. — Так ведь?

Ким закусила губу.

— Да, я тоже так думаю. Просто Тодд продолжает задавать вопросы о смерти Марты, а больше это никого не волнует. Мне кажется это странным. Вся его семья кажется странной. Будто они все не хотят, чтобы он спрашивал.

— Но ты же не думаешь…

— Я уже не знаю, что думать.

— Может, тебе поговорить об этом с полицией?

— Господи, нет! — Голос Ким звучал твердо. — Тодд бы ни за что этого не одобрил. Может, у меня слишком разыгралось воображение. Просто обрати внимание — вдруг тебе покажется что-нибудь странным, по крайней мере имей это в виду.

— Обязательно, — пообещал Кальдер, задумавшись над ее словами. Технически диверсия была возможна. — Ты правда считаешь, что семья Тодда может быть в этом замешана?

— Я не знаю, — произнесла Ким. — Но я им не верю. Я абсолютно не верю сводному брату Тодда Эдвину. А Корнелиус? Он пытался контролировать Тодда всю его жизнь и привык получать то, что ему нужно. Пару дней назад разгорелся настоящий скандал — он хотел, чтобы Тодд вернулся в «Зейл ньюс». Мы даже покинули его дом и переехали в гостиницу. — Она подняла на Кальдера большие серые глаза. — Ты не встретишься с Бентоном Дэвисом? Пожалуйста! Спроси его, не знает ли он, почему убили Марту.

Кальдер кивнул:

— Хорошо. — Его прежнее нежелание казалось теперь неуместным. После того что сегодня случилось, он не мог ни в чем отказать Ким.

— Спасибо. — Она быстро улыбнулась и тут же опомнилась. — Господи, я же должна сообщить Корнелиусу, что произошло.

— Хочешь, это сделаю я?

— Ты серьезно? Я дам его телефон. — Она вытащила электронную записную книжку и нашла нужный номер. — Вот он. Это лондонский.

Кальдер вытащил мобильник и набрал номер.

— Алло?

— Я могу поговорить с мистером ван Зейлом?

— Это Эдвин ван Зейл. — Южноафриканский акцент, голос четкий и внятный. А имя «ван Зейл» звучало как «фан Сейл».

— Я хотел бы поговорить с Корнелиусом.

— А кто его просит?

— Меня зовут Алекс Кальдер. Это насчет Тодда.

— Вы можете поговорить со мной. Я его брат.

Кальдер оставил попытки связаться с отцом.

— Я сейчас с Ким. Мы в больнице в Норфолке. Тодд попал в аварию.

— Одну минуту.

Через несколько секунд в трубке раздался другой голос, жесткий и властный.

— Что случилось?

Кальдер кратко рассказал об аварии.

— Я немедленно приеду, — ответил Корнелиус.

Он появился в больнице через два с небольшим часа. Кальдер и Ким сидели у кровати, на которой неподвижно лежал Тодд, вокруг него было множество трубок и разных приборов. Медсестра сообщила им о появлении Корнелиуса, и они вышли из палаты, чтобы встретить его. На Кальдера произвели впечатление крупная фигура отца Тодда и исходящая от него решимость. У Корнелиуса была такая же квадратная челюсть, как и у сына, но смотрелся он гораздо мощнее и жестче. Было видно, что он переживает. Увидев Ким, Корнелиус протянул к ней руки, и она, чуть поколебавшись, позволила заключить себя в объятия.

Он не опускал рук несколько секунд, а потом перевел взгляд на Кальдера.

— Это вы пилот?

— Да.

— Вина была ваша?

— Нет.

Голубые глаза Корнелиуса не отрываясь смотрели на Кальдера. Тот выдержал взгляд: он понимал, какие чувства испытывает отец Тодда, но не собирался позволить себя запугивать.