class="p1">За что его сейчас не любить? Ну, не справился с эмиграцией, хотя ему, как немногим в то время, преподнесли ее на блюдечке с голубой каемочкой: хорошая зарплата сразу и гринкарта в подарок через год. Не хватило моральных сил. Что ж, бывает. Не смог пожертвовать личными принципами ради семьи — ну у него же никогда семьи как таковой не было, никакого личного примера перед глазами в виде хорошего папочки не маячило. Может, женщинам не стоит рожать от тех, кого вырастили матери-одиночки?

Опять ударилась в философию. Может, и не надо было, но я родила. Однако у моего ребенка был самый лучший отчим — только благодаря Сунилу Алекс такой умный и такой успешный. Я боялась за ребенка, когда тот свернул с проторенной дорожки — школа-институт-работа — а отчим верил в него. Чтобы учиться, не нужна палка. Чтобы быть счастливым, не нужны внешние обстоятельства. Наоборот человек в массе своей счастлив вопреки всему.

Наверное, останься я у разбитого корыта, сняла бы вину с себя и повесила на Андрея. А так… Я ему вообще должна быть благодарна за визу жены, которая открыла для меня возможность заполучить свою личную “американскую мечту”. Была бы у меня “русская мечта” — муж, ребенок, достаток, если бы я засунула свои желания в одно место и вернулась в Россию с Андреем? Была бы. Не сомневаюсь. А вот была бы я при этом счастлива, не знаю. Тут меня действительно терзают смутные сомнения.

Да и к чему сейчас подобные вопросы — столько воды утекло… Как говорят, нельзя сидеть на одном стартапе вечность — дал шанс хорошей идеи, получил акции к зарплате, не выгорело за три года — ищи в новом месте финансовый успех. Не повезло с одним мужиком, ищи другого — спасибо Романне, что поверила в меня в тот момент, когда веры хватало только на Марину-программиста, но никак не на Марину-женщину.

Я не знала, что делать на первом свидании с Сунилом, но точно знала, чего делать точно нельзя. Нельзя наряжаться, ведь скорее всего он сразу не воспримет совместное прослушивание органной музыки свиданием.

— Снимай брюки! — скомандовала Романна, перехватив мою сумочку на столике у входной двери.

По глазам вижу — не отдаст просто так.

— Там же деревянные скамейки. Это церковь!

— Именно! Церковь! Значит, женщина должна быть в юбке.

Я улыбнулась: в Романне заговорила католичка, вот оно что!

— И показывать мужику ноги… — закончила она уже со смехом.

И я не удержалась — расхохоталась в ответ.

— А то он меня в бассейне не видел!

— Марина, ну не будь дурой! Это повод надеть платье! Он же европеец! У женщины в платье даже походка меняется.

— Он видел меня в сарафане…

— И в шлепках! Ты же понимаешь, о чем я говорю! У тебя повод побыть целый вечер женщиной! Не упусти его. Я про повод! — снова хохотала Романна. — Сделай это для себя. Вообще всегда нужно делать все исключительно для себя. Соблазнить Сунила — это тоже для себя. Ну… Для тебя! — жестикулировала она в такт своим словам. — Поняла? Живо пошла переодеваться!

Благо в начале декабря вечерами уже прохладно. Платья на выход у меня никогда не было, но нашлась рабочая юбка, купленная для прохождения собеседования два года назад. Ну и свитер — тонкий. На тонкую майку — простую, потому что ее все равно, кроме меня, никто не увидит.

Тогда я накрасилась — пожалуй, впервые с переезда в Штаты. От природы темные ресницы и брови и так дарили довольно яркости лицу, а косметика сейчас добавила моему внешнему виду торжественности. В церковь же иду!

Наряжаться нельзя было еще и из опасения большого контраста со своим спутником. Сунил мог явиться в привычной полуспортивной офисной одежде. Повезло — он тоже был в джемпере. Из-за погоды, точно ведь не из-за свидания. В Стэнфорде мы вдвоём ещё не были, так что я не отказалась от экскурсии по ночному кампусе. Мы посмотрели подсвеченный сад из кактусов возле мавзолея основателей университета, прогулялись между бронзовыми статуями Родена, посмотрели, как снаружи выглядят знаменитые витражи церкви.

Рождественская музыка сама собой вывела разговоры на рождественскую тему. Сунил спросил о планах на праздники. Планов не было. У нас не сделали привычного шатдауна, когда фирма дарит работникам пару дней между Рождеством и Новым годом.

— Я не особо расстроилась, — говорила я уже в ресторане. Итальянском с обычной пастой и пиццей. — Все равно ребенок маленький, чтобы куда-то с ним ехать.

— А домой к родителям? В зиму?

Домой? После этого вопроса я впервые осознала, что мой дом теперь здесь. Окончательно и бесповоротно.

— А у меня нет там семьи.

Пришлось рассказать, как мама оставила меня бабушке ради второго мужа. Даже на свадьбу не приехала. И денег на мое содержание не высылала. Ну а папу я никогда не знала. Может, жив. Может, нет. Ни разу не объявился.

— Я как программистом стала? Школьная учительница по информатики верила, что за программированием будущее. И раз у меня получается писать на бэйсике… Помнишь такой язык?

Сунил кивнул.

— Я даже ассемблер до сих пор использую.

— Ну вот. Ты понимаешь, о чем я… — улыбнулась я вовсе не соблазняюще, а довольно, как ребенок. — Мы жили с бабушкой очень и очень бедно. Учительница сказала, что это мой шанс никогда не зависеть от мужчины. Тогда я не понимала, о чем она говорит. Мне просто хотелось денег. Ну и куда-то поступить в то время было очень сложно, а у учительнице были связи. Только пришлось подтянуть физику. А вообще меня покорил Виндоус и мышка, которые стояли у неё на компьютере… С нашими допотопными машинами это американское чудо не шло ни в какое сравнение. И мне безумно захотелось купить себе домой ПэКа… Теперь у меня аж два рабочих, — почти рассмеялась я.

— Ты не общаешься с мамой? Совсем?

Я кивнула.

— Бабушки нет и смысла ехать туда больше нет никакого.

— Но отец Алекса, как понимаю, вернулся в Россию? Или он приезжает сюда навестить сына?

Замешательства не было. Даже секундного.

— Мы не общаемся. Вообще не общаемся.

Дальнейших расспросов не последовало. Да я, наверное, ничего бы больше и не рассказала. Было неловко на первом свидание обсуждать бывшего… Впрочем, когда у тебя ребенок дома, то свидание уже не совсем и свидание…

— Ты была в Германии?

Вопроса я испугалась. Испугалась, что он вдруг пригласит меня к себе на Родину. Ну а вдруг?

— Я нигде не была до Америки. И после тоже.