И почему мне не жалко графа, вышедшего на охоту на меня?

Впрочем, Теодоро очень быстро оправился от удара по своей информированности и опять принял вид завзятого сердцееда.

— Эстефания, мне тебя не хватает, — он печально вздохнул. — Уверен, что и тебе не хватает меня.

— С чего бы, Ваше Сиятельное Величество? Вы были занимательным собеседником, но чтобы стать чем-то большим, одного флёра мало.

— Надо же, догадалась, — неожиданно рассмеялся он. — Неужели совсем развеялся?

Поначалу я удивилась его словам. Но почти сразу поняла, что речь идёт о первой встрече, когда я, стоя на эшафоте, попала под его воздействие. То-то меня тогда так приложило. До этой обмолвки Теодоро я думала, что моё восхищение его внешностью искренне. Почему-то была уверена, что флёр не действует на других Сиятельных. Возможно, у Теодоро он особенный? Королевский? Или с добавками от вонючего Бласкеса? Ведь вполне вероятно, что они действуют на пару: один подсовывает отраву вместо любовного зелья, а второй за это казнит невиновных герцогинь. Не король и его придворный маг, а пара жуликов. Но показывать, что я разгадала его игру, не стоило.

— Не совсем, — не стала я разочаровывать Теодоро, улыбаясь так сладко, как получалось. — Но критически воспринимать больше не мешает.

Или графиня Хаго права и Теодоро не собирался меня казнить? Что же было в его планах? Помилование на определённых, невыгодных для меня, условиях?

— Что же будет твоим условием для возвращения, Эстефания? — прервал мои размышления мурицийский король.

Он сделал ещё один шаг. С трудом, но сделал. И хотя до меня ему было ещё далеко, я забеспокоилась. Чем дольше мы разговариваем, тем дальше он продвигается. Теодоро был красив, не спорю, но его красотой хотелось любоваться на расстоянии. Большом расстоянии, откуда любое величие кажется ещё величественнее, а недостатки вообще незаметны.

— Гарантии, Ваше Величество. Мне нужны гарантии, — брякнула я, решив не уточнять, какие. В конце концов, Теодоро — не маленький мальчик, сам догадается, что нужно предложить беглой аристократке. А когда догадается — и мне расскажет. — Вот когда вы их сможете предоставить, тогда и вернёмся к этому разговору. А сейчас — уходите.

Я сделал изгоняющее движение рукой, и Теодоро опять вынесло в окно, только пятки неэлегантно сверкнули. Эх, не простит он мне такого унижения своей Сиятельной личности, пусть я не стала задерживаться во сне и проверять, как он там: свалился в кусты под окном или улетел пудрить мозги другим дурочкам.

Я села на кровати и закуталась в одеяло, но это не помогало согреться. После общения с Теодоро трясло так, что аж зубы постукивали друг о друга. Понять бы ещё, в чём причина его повышенного интереса к моей персоне: просто не терпит отказа или я встроена в монарший план, который без меня начинает подозрительно трещать и расползаться? Оба варианта для меня не сулят ничего хорошего, но второй куда хуже первого.

Я потянула к себе кружку с водой, которую нагрела коротким заклинанием, и начала прихлёбывать почти кипяток, бездумно пялясь в окно, за которым уже светало. Почему-то казалось, что и в реальности Теодоро оттуда запросто может вылезть, как это было в герцогском городском особняке. Ибо зачем ещё молодому магу владеть левитацией, как не для того, чтобы лазать по чужим окнам?

Горячая вода помогла согреться и прийти в себя, но увы, не помогла пролить ни лучика на те тайны, которые меня окружали и которые продолжали меня тревожить. Я словно слышала шорох песчинок, которые падают из одной половины песочных часов в другую, отсчитывая отведённое мне время. Его, конечно, можно сделать почти бесконечным, переворачивая часы. Но для этого их сначала нужно найти.

Проснулась Ракель. Широко зевнула, взглянула на меня и спросила:

— Ты чего не спишь?

— Сон плохой приснился, — пояснила я. — А теперь уже и смысла ложиться нет, вставать скоро. Но ты ещё можешь поспать, я разбужу.

— Да разве я усну теперь? У нас же первой парой Магическое право. Брат предупреждал, что его пропускать ни в коем случае нельзя. И опаздывать тоже ни в коем случае. Самый злобный преподаватель. То есть он не совсем преподаватель. Его приглашают раз в два года на этот курс. Но принимает он его очень придирчиво, — затараторила Ракель, торопясь ввести меня в курс если не магического права, то основы получения по нему положительной оценки. — А если не сдашь, то сразу из университета отчисляют. Нам-то ещё ничего, а вот второму курсу будет обидно.

— Второму курсу? — я окончательно очнулась от посторонних размышлений. — А им почему?

— Я же тебе только что сказала, — недовольно фыркнула Ракель. — Лекции по этому предмету читают раз в два года. То есть в этот раз его читают нам и второму курсу, понятно теперь?

— Совершенно. Что курс самый страшный из всех, что нас ожидает. И что его не просто нельзя пропускать, на него даже опаздывать опасно для жизни.

— Положим, не для жизни, но для успеваемости точно, — хихикнула окончательно проснувшаяся Ракель. — И тебе не поможет даже личное ученичество у принца Рауля.

Ложиться спать действительно уже не было никакого смысла, поэтому остаток времени до подъёма мы просто проболтали. И болтовня это имела отличную целительскую силу. Во всяком случае, холод, поселившийся после беседы с Теодоро, ушёл, сменившись теплом дружеской поддержки.

Как мне хотелось надеяться, что отношение Ракель не изменится, если Рауль согласится взять её одной из тех пяти, кто получит фамильяра. Но это я узнаю уже сегодня.

Так как встали мы рано, то и позавтракали без спешки, а потом так же спокойно пошли на занятия, но пришли не первыми: в аудитории уже сидели принцесса Марсела в компании Эрнандес. При виде нас Эрнандес оживилась и сказала необычайно противным тоном:

— А вот с этой девицей у вашего брата роман, Марсела.

Я вздохнула. Если сеньорита дура, то через голову до неё ничего не может дойти, только через задницу. А через задницу её воспитывать будет сеньор Эрнандес, с которым Рауль поговорить не успел.

— Вообще, это называется клеветой, — возмутилась Ракель. — И клеветник получает вполне реальный срок или штраф. И твой отец, которым ты старательно прикрываешься, тебя от него не отведёт, потому что ты обгаживаешь не только репутацию Катарины, но и Его Высочества Рауля.

— Катарина Кинтеро? — глядя на меня, уточнила