И она удалилась, поскольку возникла как раз такая ситуация. Звонила ее подруга Стелла, которая интересовалась, во что им лучше вырядиться по случаю сегодняшнего похода в ночной клуб.

Спасибо друзьям, которые приходят на помощь в трудную минуту. В данном случае моральную поддержку мне оказал Марвин Нейлор, пригласив на дружескую вечеринку.

Лично я давно уверилась: Марвин Нейлор звал на свои вечеринки женщин лишь для того, чтобы они ему готовили. Не раз случалось, что Марвин приглашал меня и других дам на целый час раньше остальных гостей. Приходя, мы неизменно заставали беспомощного хозяина на кухне. С ног до головы он был обсыпан мукой, а в раковине громоздилась годами не мытая посуда.

— Девочки, выручайте! — жалостливо хныкал он. — Я уже с ног валюсь. Хотел удивить вас — суфле приготовить. Почему никто не предупредил меня, что это такая безнадежная затея?

После чего мы, похвалив страдальца за стремление угостить нас чем-то более оригинальным, нежели переваренными спагетти по-болонски, засучив рукава принимались за работу. И так повторялось несколько раз, пока в один прекрасный день Эмма не обратила внимание на то, что ни в сковородах, ни в кастрюлях нет никаких следов суфле или какого-либо иного лакомства. Тогда мы поняли, что пройдоха Марвин специально обсыпается мукой к нашему приходу, и решили, что впредь ему придется обходиться без нас.

Что же касается этого вечера, то я при всем желании не смогла бы объявиться раньше. Мстительная Джулия подсунула мне скучнейший и длиннющий отчет, который я послушно перепечатывала до семи часов.

К тому времени, когда я с ним покончила, я мечтала лишь об одном: добраться до дома и проваляться в постели до самой пенсии, уплетая бисквиты и проливая горючие слезы над мыльными операми. Правда, Марвину все-таки удалось выманить меня из теплой норки. Он пообещал, что в награду за приход на его вечеринку меня будет обхаживать по меньшей мере один не обремененный семьей молодой человек. Хорошо воспитанный, не разукрашенный татуировками, не кичащийся мобильным телефоном и не бьющийся в припадках эпилепсии при первой же возможности. Да, ну и вдобавок еще этот юноша не гомик.

Увлеченная подобной перспективой, я задумалась над тем, во что одеться, чтобы произвести на своего суперкавалера сногсшибательное впечатление. Поразительно, но, несмотря на более чем сомнительную диету, основу которой составляли шоколадные лакомства типа «Вэгон уил» и сигареты «Кэмел лайт», после Рождества я ухитрилась немного сбавить в весе. Ума не приложу, как это могло случиться, хотя моя мамочка и предположила, что лишние жировые клетки вымываются слезами. Как бы то ни было, но в результате все мои любимые наряды висели на мне мешком. Эмма вошла в ту самую минуту, когда я, надев свое лучшее платье, стягивала талию витым шнуром, которым обычно подвязывала портьеры в спальне.

— Как, ты хочешь надеть это?! — вопросила она неподражаемым тоном, который иногда пускала в ход, чтобы спросить: «Ты это ешь?» — стоило мне, например, заказать себе пиццу с тунцом и анчоусами.

— Да, и еще хочу подпоясаться, — ответила я.

— Тебе только этого и не хватало, — с расстановкой произнесла Эмма. — Эли, это не платье, это катастрофа. В таких рубищах раньше ведьм на кострах сжигали.

— Но Дэвиду я в нем нравилась, — убитым голосом выдавила я.

— Не сомневаюсь, — отрезала Эмма. — Хочешь знать почему? Дэвид ревнив, а в таком платье ни один нормальный мужик тебя не заметит.

— Да ты что? — Слова Эммы меня огорошили.

— Можешь не сомневаться. Но теперь времена изменились, и тебе нужно, чтобы мужики тебя замечали. В таком виде я тебя никуда не пущу. Вот, примерь это! — И она бросила мне облегающее красное платьице размером с носовой платок.

— Но я в нем буду похожа на дешевую шлюху! — возмутилась я.

— И чудесно, — заявила Эмма. — Марвин признался мне, что его другу именно шлюхи и недостает.

— И ты считаешь, что я на это соглашусь? — взвилась я. — Да ни за какие коврижки!

— Брось ты, — отмахнулась Эмма. — Расслабься хоть на один вечер и оттянись как следует. Ты это заслужила. — Она принялась меня причесывать перед зеркалом, что вдруг напомнило мне кошмарную сцену в дамском туалете. — Ну вот! — торжествующе сказала она, когда моя всегда аккуратная голова стала напоминать веник, побывавший в зубах у пары расшалившихся такс. — Теперь совсем другое дело!

Я присела перед трюмо и осмотрела себя критическим взором. Пушистик, воспользовавшись моим замешательством, запрыгнул ко мне на колени, разорвав очередные колготки. В конечном итоге я все-таки уступила Эмме, и мы отправились к Марвину. Хозяин, с ног до головы обсыпанный мукой, сам открыл дверь.

— Куда, черт побери, вы все запропастились?! — обиженно возопил он. — Полдевятого уже! Мы, кажется, на половину седьмого договаривались!

— Ты прав, — согласилась Эмма, мило улыбаясь. — Но прежде мы всегда приходили, когда ты был по самые уши погружен в стряпню. Сегодня мы решили, что не будем мешать и путаться у тебя под ногами. Чем, кстати, ты собираешься нас сегодня попотчевать, дорогой?

— Чем-чем? Спагетти по-болонски, конечно, — огрызнулся Марвин.

— Кто из гостей уже здесь? — полюбопытствовала Эмма, пока мы шествовали по темному коридору в гостиную.

— Фред, Тиффани, Эндрю и Пита.

— Питер? — переспросила Эмма. — Это и есть твой загадочный друг?

— Нет, Пита — девушка, — усмехнулся Марвин. — Загадочный друг еще не подошел.

Мы вошли в ярко освещенную гостиную. Марвин впервые разглядел мое мини-платье, и глаза его полезли на лоб.

— О, Эли! — пискнул он. — Ты выглядишь просто… потрясно! Может, только колготки темноваты.

«Убью Пушистика, заразу!» — подумала я.

— Настоящая секс-бомба, — добавил Эндрю и присвистнул.

Мой рейтинг в собственных глазах тут же вырос вдвое. Марвин послал мне воздушный поцелуй и с понурым видом побрел на кухню.

— Угадайте, чем на этот раз собирается удивить нас Марвин? — шепотом спросила Тиффани.

— Я знаю, — сказала Эмма. — Спагетти по-болонски, чем еще? А что, ты тоже опоздала?

— Еще бы! — Глаза Тиффани вспыхнули. — Видела бы ты пятно, которое я посадила на свое новое платье идиотскими замороженными цуккини на прошлой вечеринке! Этот прохвост мне даже фартука не дал!

— А мне до смерти надоело выслушивать, как Марвин поносит меня, — призналась Пита. — В последний раз не успела я порог переступить, как он поволок меня шинковать лук, а потом еще посмел наорать на меня за то, что я, дескать, нарезаю слишком толсто. Я так разревелась, что у меня тушь потекла. Да и вообще не могу взять в толк, почему Марвин вечно пытается выпендриться? Что он, про «Маркса и Спенсера» не слышал? Они, насколько я знаю, удвоили выпечку vol-au-vents[2].