– Нет, по миллиону не получится. Начальнику финуправления, начальнику контрольно-ревизионного управления, Кабану, Барану, Бульдогу, Лисе? Нужно дать? Нужно.

– Лиса обойдётся!.. – перебил Кота градоначальник. – И Бульдога скоро снимут, слышал, что Баран сказал, зачем ему давать?

– Снимут – не снимут! Что гадать-то. Снимут, – другой придёт. Всё равно давать придется. И Лисе, попробуй, не дай! Шуму, знаете, сколько будет! Так что, я думаю, нам по пятьсот, а остальное на всех поровну.

– А нам по «лимону» никак нельзя?

– Не знаю. Посмотрим. Так я готовлю документы? Вы подпишете?

– Подпишу, подпишу!!! Конечно, подпишу! – Довольный Овцебык, насвистывая, направился к персональной чёрной Волге. Услужливый Дятел предупредительно широко раскрыл пассажирскую дверь. Жирный Кот долго смотрел в след уехавшему начальнику и думал: «Идиот! Миллион ему! Это нам с Кабаном по миллиону! А этому пятьсот, и то много!» Жирный Кот замурлыкал, повернулся, поднял хвост трубой и, посматривая по сторонам, медленно пошёл в сторону своего дома.

Рабочий день закончился. Депутатам и чиновникам нужно хорошо отдохнуть, чтобы завтра опять неустанно трудиться на благо родного города и его жителей!

Так вот, служил, значит, один поп в КГБ. Ну, поп как поп. Толстый, маленький, с редкой рыжей бородёнкой. Выпить любил и девок. А ещё любил играть в карты. И было у него два карточных партнёра: художник из Дома культуры и директор гастронома. Играли они в садике перед поповским домом, у них там даже столик был специальный. В магазинах в то время ни хрена не было, вернее, было всё, но продавалось только по блату. О-о-о! Блатные тогда хорошо жили! Как при коммунизме – всё есть, и всё почти даром. Ну вот, директор обычно водочки приносил, колбаски, рыбки. Сядут они, значит, матушка им огурчиков принесёт и редьки со сметаной – это поп сильно уважал. Директор, тот вообще редьку в рот не брал, а то, бывало, ещё и отодвигал от себя подальше – чтоб не пахло. А художник – тот ничего, тот вообще всё ел и всё пил. Директор же всё больше рыбку, да домашнее сальце. Играли они на деньги, конечно, но вместо денег ставили пуговицы. У попа были белые кальсонные, художник где-то достал жёлтые, металлические со звёздочками – солдатские, а у директора – большие, дамские пальтошные. Потом, после игры, рассчитывались. Две пуговицы – рупь. До 50 рублей ставки доходили! – тогда большие деньги были. Ну, эти-то не бедные были. У попа, понятно, денег – «куры не клюют». Директор весь дефицит через служебный ход продавал, а там кто будет цену спрашивать! Только давай! А ещё, бывало, коровью тушу на базаре продаст, ну не сам, конечно, через знакомого заврынком. Прибыль! 600 процентов! А художник-то, он, конечно, победнее был, но и у него «халтура» каждый день – ленты на венки для усопших подписывал, таблички на памятники делал. Пропивал, правда, всё. Говорят, что в последний раз трезвым его видели десять лет назад. Художника звали Владимир, но он себя называл Вольдемаром. Было ему около сорока, но постоянное пьянство уравняло его годами с попом и директором, которым уже перевалило за пятьдесят. Вольдемар закончил в своё время оформительское отделение культпросветучилища. В молодости подавал надежды и однажды даже стал призёром на областном конкурсе молодых художников. Его картина «Доярки Колхоза имени 24 съезда КПСС изучают решения 25 съезда КПСС» долго висела в фойе областного дома политпросвещения. Испытания славой Вольдемар не выдержал и прочно «подсел» на пузырь. Поп и директор внешне как-то соответствовали друг другу: оба невысокого роста, с одинаковыми шариками-пузами, чистенькие, ухоженные. Художник, напротив, был высок и худ. Его жирные, непричёсанные волосы были всегда всклокочены. Модный в 70-е годы серый клетчатый пиджак местами стал рыжеватым. Вместо рубашки художник носил футболку с нарисованными волком и зайцем из «Ну, погоди!». И вечно мятые штаны серо-зелёного цвета. Внешне Вольдемар сильно смахивал на грузчиков из гастронома директора, директор и звал его по-грузчиски – Вованом. Вован-Вольдемар не комплексовал по поводу разницы в возрасте и называл попа – батей, а директора – Палычем. Поп и директор обращались друг к другу по-разному. Трезвые – «Иван Иваныч», «Алексей Палыч». Выпившие – «Палыч» и «Иваныч». А сильно выпившие – «Лёша» и «Ваня». Иногда пьяный поп путался и называл директора и Сашей, и Мишей, и Пашей и, иногда, даже…Вольдемаром. Играли друзья в «тысячу». Игра не ахти какая сложная, многое зависит от везения. Придёт хорошая карта – будет игра, а не придёт – ничего не поделаешь, никакое умение не поможет.

Однажды в тёплый тихий осенний вечер друзья, как обычно, собрались у попа «под рябиной». Директор-Палыч достал из огромного коричневого портфеля две бутылки «Русской», Вольдемар из сетки-авоськи вытащил бутылку портвейна, булку хлеба, банку «Кильки в томатном соусе» и банку икры из баклажан. Матушка принесла тарелочку с розовым салом и солёными огурчиками, конечно, тёртую редьку со сметаной и графинчик с самодельной настойкой. Выпили по маленькой. Вольдемар, как обычно, был уже немного «налит». День у него выдался удачным. С утра подписал пару венков по троячку. Потом… Да забыл сказать! Вован-Вольдемар был «ДЛ». Не знаете что такое ДЛ? ДЛ – это «доверенное лицо». Участковые инспекторы милиции оперативной работой заниматься не могут, а информацию собирать обязаны. Вот и создан такой институт агентов-любителей – «ДЛ». Накануне Вовану один знакомый хмырь предложил купить за полтинник почти новый полушубок. Вещь явно ворованная, но хорошая. Денег у Вована не было, да и не сезон ещё, вот и позвонил он своему милицейскому шефу, «забил стрелочку». Надеялся получить от того хоть трёшку. Днём встретились. Оказалось, что полушубок с кражи. «Выхлопали» квартиру какой-то «шишки» из горисполкома. Участковый на радостях дал Вольдемару пять рублей и бутылку изъятого у кого-то самогона-первача. Бутылку эту Вован распил с домкультуровским плотником, который, захмелев, рассказал, что третьего дня вечером помогал директору ДК грузить привезённые на ремонт сцены доски. Загрузили целую машину и увезли директору на дачу. Так что завтра ещё один троячок от МВД Вовану, можно сказать, гарантирован. От этого настроение у Владимира было приподнятым. Дневное везение должно было, нет, было просто обязано, перейти в везение карточное.

Выпили. Директор закусил килькой с огурчиком. Закрыл глаза и с наслаждением покачал головой. Поп Иван выбрал кусочек сала потолще, наложил на него тёртой редьки, сверху накрыл куском хлеба. Потом всё это перевернул, понюхал, удовлетворённо хрюкнул и целиком затолкал в рот.

– Жело боржо! – разбрызгивая слюну и крошки, выдавил поп.

Вольдемар, как обычно, после первой не закусывал, он вытер рукавом губы и принялся тасовать колоду. Язык у него, как и у всякого алкоголика, тотчас стал заплетаться:

– А вот с-с-с-кажи, б-батя, тебе больше нравятся б-б-блондинки или б-б-рюнетки?

– Сын мой, – поп прокашлялся, – главное в человече доброта.

– Ему нравятся бляндинки, – хохотнул директор, – лишь бы добрыми были – давали.

Поп сдвинул брови и насупился. Вован умело, даже как-то артистично раздал карты: