— А я знаю второго! — подхватила девушка. — И это — ты, дядя Генри.

— Но я с самого начала не хотел быть пиратом! Морган заставил меня, ты ведь хорошо знаешь мою историю.

— Да. И свою. Я тоже не хотела. Выхода не было. Что до этого самого Бартоломью, то, если верить рассказам графа Девоншира, парень ведет себя, будто обиженный ребенок. Или… — Тут Вероника нахмурилась. — Или все куда сложнее, чем пытается изобразить уважаемый лорд. В любом случае я хочу предупредить Робертса. С меня ведь не требуют обещания, что я должна держать при себе соображения, которые у меня возникают. А ты, дядя Генри?

— Что я? — не понял старый моряк.

— Ты отправишься со мной в Новый Свет?

Генри Бэкли так и подскочил на месте, едва не выронив рыболовную сеть, починкой которой он от нечего делать занимался. Ставить сети с двумя местными рыбаками штурман пристрастился уже давно, тем более что Веронике очень нравилось, когда он приносил к завтраку свежую рыбу.

— Ты?.. Ты зовешь меня поехать туда с тобой? И… в качестве кого?

Она удивленно подняла брови.

— Ну, не в качестве юнги, само собой. Лорд Джонатан обещал мне корабль. Уже через пару дней я отправлюсь в Лондон, чтобы его осмотреть, а спустя неделю нужно отплывать. Времени на набор команды — всего ничего. Я оговорила право самой нанять экипаж. И уж, конечно, хотела бы, чтоб штурманом у меня на судне стал ты, лучший мореход Карибского моря и окрестных с ним морей!

Сказав это, девушка ласково обняла старика за плечи, что позволяла себе крайне редко. Она вообще не любила никаких нежностей.

— Соглашайся, дядя Генри! Мне нужна будет твоя помощь.

Он растерялся.

— Но… Рони! Ты помнишь, что мне семьдесят лет?

— А мне — двадцать пять. И что это меняет? Три года назад ты же служил штурманом сперва на торговом корабле, потом — у меня, на «Черном Алмазе». И был молодцом во время штормов, и в сражениях бился со мной рядом. Да, ты не помолодел, верно. Но и путешествие будет не таким сложным и опасным, во всяком случае, я надеюсь, что убивать никого уже не придется. А вот искать среди лагун и островков, куда может спрятаться хитрющий пират со своей шхуной, нам, очень возможно, предстоит. И кто здесь будет более надежным советчиком, чем ты?

Старик отложил сеть на ступени каменной лестницы, которые служили ему креслом. Он любил сидеть здесь в хорошую погоду, любуясь с высоты пригорка бухтой и беспредельной широтой пролива.

Вероника приехала из Лондона на рассвете (Это ж надо — протанцевать на балу всю ночь! Вот подивился бы адмирал…), отпустила карету, которую ей выделил приятель министра, бойкий сэр Герберт Стенли, и с ходу уселась рядом со старым приятелем, без малейшего смущения приподняв и собрав на коленях неподатливый кринолин так, что из-под пенных кружев нижних юбок показались и открылись едва ли не до колен стройные ноги.

— Хотелось бы мне согласиться, Рони! — задумчиво произнес Бэкли, всматриваясь в подернутые утренней дымкой легкие волны, среди которых уже темнели узкими полосками отчалившие с восходом солнца рыбачьи лодки. — Только ведь ты зовешь меня нынче не потому, что я тебе и впрямь так уж нужен. Жалеешь старого, одинокого горемыку. Знаешь, что мечта любого моряка — в море и умереть, так, чтоб спустили с доски в соленые волны, чтоб капитан прочитал молитву, а уж потом, на берегу, отслужили панихиду. А если старость застает на берегу… Ты не думай, я ничуть не ною. Дожил до таких лет, слава богу! Мне здесь очень хорошо. Но стать для тебя грузом в новом походе, чтоб со мной приходилось нянчиться… Нет уж, уволь меня, сэр Рональд, славный мой капитан!

Леди Дредд не прерывала речи старика-штурмана, хотя ее лицо все сильнее мрачнело. Когда же он замолчал, Вероника спросила:

— Ты всегда считал меня дурой?

— То есть? — не понял Бэкли.

— Все ты понял. До сих пор у меня неплохо получалось быть капитаном, получалось делать все, что я задумывала, добиваться успеха. Так? Но если б я отказывалась от здравого смысла в угоду бабьей жалости и детским привязанностям, как думаешь, что бы я смогла? Нет, мистер Бэкли! Ни за какие деньги и ни из-за какой жалости я не позвала бы с собой моряка, который уже не моряк и вообще ни к черту не годен! Тем более, мне вовсе не хочется, чтобы ты отдал концы во время плавания. Мечта быть похороненным средь морских волн — красива, спору нет, только я не хочу больше так хоронить своих друзей — навидалась этой склоненной к воде доски и начиталась прощальных молитв! Все. Ты кажешься мне по-прежнему крепким, дельным моряком. Так что подумай сам и прими решение. Только не тяни. Еще раз говорю: мне нужен экипаж. И поскорее.

Некоторое время и он, и она молчали, бесцельно всматриваясь в пролив, все ярче блистающий в лучах восходящего солнца, переливающийся, будто в его водах всплыли тучи светлой рыбьей чешуи. Ветер усиливался, волны рябили, и только в заливе, защищенном каменной косой, вода оставалась почти гладкой, розовой от разлившегося в небе рассвета.

— Ты, наверное, права, — проговорил наконец Генри. — Нужно уметь вовремя принимать решения. Тянуть, ждать, когда тебя что-то или кто-то подтолкнет, конечно, удобно, но можно ведь протянуть и до того момента, когда все уже будет решено без тебя.

Неожиданно Вероника рассмеялась. Она хохотала, весело раскачивая ногами в изящных зеленых башмачках, и старый штурман впервые подумал, что, оказывается, у нее совсем небольшие ножки. И как только пираты, ежедневно видя ее в мужских сапогах, не приметили, какой у них неподобающий размер? Впрочем, у благородных всегда маленькие ноги. У мужчин тоже, вот никто и не удивляется.

— Над чем ты смеешься? — спросил Бэкли.

— Прости, дядя Генри. Смеюсь не над тобой, разумеется. Там, на балу какой-то господин рассказал забавный анекдот, и твои слова мне его сейчас напомнили.

— Анекдот? — удивился штурман. — Он посмел при тебе рассказывать анекдоты?

— Да. Потому что они бывают не только неприличные.

— Вот как? Не знал. Тогда расскажи и мне.

Она еще сильнее засмеялась, но почти сразу сделала серьезное выражение лица, с каким и подобает рассказывать анекдоты.

— Вот, слушай. Сидит благородный джентльмен в своем лондонском доме, пьет кофе. Входит лакей и сообщает: «Сэр! Темза выходит из берегов». Джентльмен пожимает плечами: «Вот когда выйдет, тогда и доложите». Пять минут спустя лакей снова появляется на пороге: «Сэр! Темза выходит из берегов!» Ответ тот же: «Когда выйдет, тогда и доложите!» В третий раз — то же самое. А спустя еще минут десять лакей широко распахивает дверь со словами: «Темза, сэр!»

Бэкли удивленно заморгал, представляя себе эту картину: распахнутую дверь богатой гостиной и хлынувшую туда воду. Потом тоже закатился смехом.

— Да уж! А ведь и есть такие вот дураки, Рони! Ей-богу, есть! «Когда выйдет, тогда и…» Ха-ха-ха! Выходит, я выгляжу таким же глупым джентльменом?