– А чего ж не знать – соседка это моя, – гордо поправила бюст Люська. – И мужа ее я знаю, он ее постоянно выгоняет. А спроси меня – почему?

– Почему? – хлопнула ресницами Анна.

– Да и не спрашивай! – махнула рукой Люська и заговорщицки продолжила: – А потому что Ксюша – это родная дочь Сеньки, ясно тебе?

– Почему? – заклинило Анну.

– Что «почему»? – вытаращилась Люська. Ей казалось, она объяснила все предельно понятно.

– А почему? Откуда ты знаешь-то? – моргала Анна.

Она просто не могла поверить, что такая важнейшая новость до сих пор как-то проходила мимо ее ушей. А ведь девочке-то… Ксюшеньке, уже ведь годика четыре будет. Это ж надо столько лет тайну хранить! Она б не умолчала. Точно.

– Я ж соседка, – дернула плечиком Люська. – Ну и, разумеется, в курсе многих дел… Меня это, не скрою, немного гнетет – столько носить в своей голове… К примеру, вот у Периловых, на первом этаже, так там у Вальки любовник есть. И ведь я ее мужу столько раз говорила – снимите, мол, рога! Вы уже в лифт не влезаете! А он мне: «Я на первом этаже, поэтому лифтом не пользуюсь! И не намекайте мне тут! А то еще попросите, чтобы я платил за ваши лифты!» Ну и как? Я ему про рога, а он мне про деньги!

Анна два раза моргнула и потом снова повторила:

– Почему?

У Люськи даже пот на лбу выступил:

– Я не понимаю тебя, Анна. Ты издеваешься надо мной так, что ли? Что ты заладила свое «почему?», ведь сил же никаких уже нет! Что тебе еще не ясно-то? Я ж говорю – к Периловой Вальке ходит любовник! Я сама видела, как муж на работу идет, а к Вальке мужичок такой… Прыщавенький весь, худысенький…

– А почему Сенька-то не женится? – спросила Анна.

– Да хрен его знает… Прости Господи! Говорю же, не хочет он! Зачем ему жениться, когда ему и так хорошо! А чего ему? Никаких тебе хлопот, никаких забот, куда хочет – туда идет, ни скандалов тебе, ни ругани, девчонок пруд пруди, сам себе хозяин, с работы приходит и на диван… Живет как паразит!

– Надо его женить, – вздохнула Анна. – И прямо на этой Соне. Очень уж мне Ксюша понравилась… Такая славная девочка… Племяшкой была бы… А давайте все как насядем! И прямо в приказном порядке! Женись, мол, негодяй! А то… мы из тебя мигом душу-то вытрясем! А?

– А он тебя – вечерней лошадью домой, – фыркнула Янка. – Тут не так надо. Нужно, чтобы он сам в эту Соню влюбился.

Глаза у Анны вспыхнули:

– Точно! Будем хвалить ее напропалую! Мол, и такая она, и разэдакая! Даже можно сделать, чтобы за ней… Да хоть Петро твой приударил! Вы ж соседи!

Люське совсем не понравилась такая идея:

– Чего это мой Петро? Он и за мной-то не больно… ударяет! Все приходится брать в свои руки, а чего это он за Сонькой? Нет уж, давай пусть лучше твой Шурка, вам все равно уезжать скоро.

– Нет, мой Шурка не пойдет, он меня любит сильно, – горько вздохнула Анна. – На других даже и смотреть не может.

Люська даже задохнулась от негодования:

– А мой, получается, может на других пялиться, так тебя понимать?

– Ты ж только что сама сказала! – вытаращилась Анна.

– Так я…

– Ну хватит орать-то, а? – поморщилась Янка, и вдруг спросила: – А чего эта Софья вчера пришла? У нее ж, кажется, муж есть, как я поняла… Ах да… Он же ее, кажется, выгнал, да? Или чего там у них произошло?

Женщины мгновенно перестроились – своих мужиков надо было спасать от противного, неугомонного Сеньки.

– В общем, я еще раз обрисую обстановку, – кокетливо сложила губки бантиком Люська. – Там попросту кризис отношений… То есть, чтобы вам было понятно, кранты там! Софья, значит, родила от Сеньки дочку, но по причине гордости ничего ему не сказала. А сам Сенька по причине своей тугодумности ни фига не понял, ну и… Пришлось Софье растить дочь в одиночестве… Только утешаясь материной пенсией. А мать и сама на свою пенсию виды имела. Ну и стала толкать Соньку замуж. А любимых женихов на тот период у кормящей матери не оказалось под рукой, был только нелюбимый – Денис. Деваться некуда, пришлось идти за Дениса. А тот тоже – только с виду идиот, а сам-то… Короче, он подсуетился, и его прописали в квартиру. И все. Теперь он творит что хочет. И никуда его не денешь, потому что он там весь как есть хозяин!

– Вот ведь гад, а? – всплеснула руками Анна. – И чего бабе делать? Куда податься? Может, его это… Напоить и прям ремешком по заднице, а?

– Говорю же, неудобно! – поморщилась Люська. – Или ты этому тоже родней приходишься?

– А у меня… – вдруг завела глаза под потолок Янка. – У меня идея родилась…

Женщины заинтересованно уставились на Янку.

– Говори давай, молчит она еще! – первой не выдержала Анна. – Чего придумала?

– Только… – попыталась скрыть радость Янка. – Боюсь, мне придется здесь задержаться… Как минимум на месяц.

– Ну… – блеснули глаза у Анны, но она быстренько насупилась. – Ну, что ж делать, если надо… мы все здесь задержимся… Отца только вот отправим и… Останемся, а куда деваться-то?

– А что за идея-то? – ничего не понимала Люська. – Яна, что придумала-то? Тогда, может, и мне остаться прямо здесь, у Сеньки? А то у нас все равно родня живет пока…

– Обойдемся без таких жертв, – покачала головой Янка.

И начала рассказывать.

Идея сначала показалась совсем уж неправдоподобной. Мало того, Анна чуть не выдрала у родной доченьки все космы, но вмешалась Люська:

– Не понимаю я тебя, Анна, чего так нервничать? Не получится, так поживете здесь. А мне вообще кажется – интересная мысль. И Яночка с задачей справится.

– Яночке нужно готовиться к поступлению, а не мужиков завлекать! – сверкнула глазами гневная мать. – Если не поступит, так и прокиснет в поселке! – И вдруг глаза ее загорелись интересом. – Кстати, а что у тебя получилось с этим-то, ну к кому тебя дядь Вася водил?

Янка поморщилась:

– С Вадькой, что ли? Обыкновенный инфантильный вариант, даже трудиться не пришлось, был покорен в первые же двадцать минут. Правда, мне б его еще от компьютера оторвать… Но над этим еще надо подумать.

– Вот! Как раз за это время и с пареньком поработает! – обрадовалась Люська. А потом с облегчением вздохнула. – А пока вы здесь, и Сенька хвост прижмет, и мой будет поспокойнее.

Деваться Анне было некуда, и поэтому дамы тут же уселись обсуждать операцию.

Над кухонным столом теперь склонились три головы – две нормальные и одна в огромной чалме. Чалма из полотенца то и дело норовила развалиться, но на нее никак не хватало времени. Женщины были озабочены важным делом – они устраивали чужую судьбу. Правда, частенько возникало непонимание, но тут же гасло.

– И как она его полюбит-то, эта Соня, я не понимаю! Она тогда и вообще станет вольной птицей, и на фига ей Сенечка сдался!