Но об этом мы поговорим чуть позже, во время другой лекции.

Недалек тот день, когда эти методы действительно станут частью нашей повседневной жизни, и в будущем мы сможем применять их все во имя лучшего завтра.

Так ведь, Храпешко?

— А?.. Ага!

Кроме этой лекции, Отто прочитал и другие.

26.1

С Гузой из Рагузы, аптекарем и потенциальным зятем, который, сотрудничая с Отто, пытался теоретически участвовать в производстве стекла, он обсуждал разные способы изготовления стекла, а также возможность эту сугубо прагматическую работу, или, скорее, прагматическое ремесло, постепенно превратить в искусство, которое, с одной стороны, будет удовлетворять в людях чувство прекрасного, а с другой, окажется искусством само по себе.

— Я думаю, что на это нет шансов, учитывая, что, по крайней мере, до сих пор, ни один великий художник, насколько я знаю, не работая со стеклом и не имел таких намерений, — сказал Гуза. — Ни Микеланджело, ни Рембрандт, ни другие.

— Ты неправ, дорогой мой Гуза. В сущности, мы еще не открыли истинные возможности стекла. В качестве примера я могу только сказать тебе, что многие, жившие до нас, писали трактаты о стекле и его использовании не только в повседневных, но и в художественных целях.

— Ну, и кто они?

— Что тебе взбрело в голову именно сейчас меня спрашивать? Сразу я не припомню.

26.2

С членами гильдии стеклодувов, которую некоторые, да можно сказать, что и многие, считали эзотерической и, если позволено так сказать, даже оккультной организацией, президентом которой был сам Отто, он обсуждал, как достичь максимальной чистоты стекла, то есть как предотвратить внесение в него нечистых веществ нечистым дыханием человека и следует ли для этого действительно обратиться за помощью к восточной технике очищения дыхания. В связи с этим он написал манифест гильдии, который сокращенно гласил следующее:

26.2.1

Мы, стеклодувы из населенных пунктов Шалу кантона Юра, Ловенштайнер Берген, Майхардлер Ванд, Валцхаймер Ванд, а также Паршим, Шпресарт, Тюринген Вальд, Золиг, Шварцвальд, Байерише Вальд, Фихтельгебирге, Бомервальд, а также из Венеции и ее предместья Мурано, и наш заокеанский друг известный Тиффани, и наши корреспонденты во Франции, преемники Матурина Буссона из Парижа, выступаем за применение космической энергии в изделиях из стекла с использованием новых и до сих пор не до конца изученных способов. С этой целью: наша гильдия настаивает также на использовании специальных методов очищения духа и дыхания, вне зависимости от того, из какой части мира они происходят.

26.2.2

Клянемся держать нашу работу в тайне и говорить о ней только во время наших тайных собраний, о проведении которых мы будем договариваться всего за один день до дня собрания, дабы никто не мог вызнать наших секретов и подвергнуть нас насмешкам.

26.2.3

Каждый человек, желающий быть принятым в нашу организацию, должен будет пройти через определенный этап усовершенствования и образования в сфере духовности. При этом вновь принятый член должен будет поклясться никогда и ни при каких обстоятельствах не выдавать тайн нашего ремесла, охраняя его, таким образом, от людей злонамеренных.

26.2.4

Задача каждого члена нашего братства — облагородить мир с помощью стекла и превратить его в лучшее место для жизни, в котором не будет войн и расовой дискриминации…

…и так далее и так далее…

Под влиянием манифеста вспыхнули жаркие споры и дискуссии не только об искусстве текущего XIX века, но и об искусстве будущих XX и XXI веков, а некоторые осмеливались, в своей эйфории и экзальтации, предполагать, что их работы доживут и до XXV века.

— Трудно представить, что наши работы смогут дожить до этого времени, принимая во внимание то, что речь идет о такой тонкой и хрупкой субстанции, как стекло, — говорили другие.

— Даже если самый маленький предмет с печатью нашей гильдии и с нашим гербом на нем доживет до этого времени, то и он сможет стать свидетельством нашего искусства и, следовательно, наших усилий по созданию прекрасного мира, — восклицал Отто.

— Я думаю, что наше общество всегда будет терпеть неудачу, — сказал один француз из семейства Буссон, который всегда давал самые пессимистические прогнозы, — учитывая попытки некоторых людей, которые, возможно, вам известны, автоматизировать и технологически продвинуть процесс производства бутылок. Практически все говорят о какой-то технической революции.

— Ха-ха! — откликнулся Отто, — неужели ты думаешь, что с помощью техники можно постичь искусство? И кто, черт побери, будет их выдувать? Ветер? Посмотри на моего Храпешко, какая у него грудь, никакая машина с ним не сравнится. В любом случае мы говорим о двух разных вещах. Вы — о массовом производстве, а я об искусстве, а это не то же самое. Этого не может и никогда не сможет быть, какую бы машину ни изобрело человечество, она не заменит человеческого дыхания. Мы поняли друг друга?

— Да.

Слава богу, эти обсуждения не только велись редко, но и были совсем запрещены на одном из собраний, чтобы сохранить сплоченность гильдии.

26.3

Отто разговаривал с одним политологом из-под Берна по имени Арним Югендорф о преимуществах объединения Швейцарии, ставшей примером того, как в будущем следует объединяться Европе.

— Кстати, — сказал политолог, — я только что вернулся с одной выставки в Париже…

— Не знаю, заметили ли вы, но на выставке присутствовал представитель и нашей маленькой мастерской, пытавшийся повторно актуализировать дутое стекло, — поспешил похвастаться Отто.

— Нет, не заметил, но зато я смог услышать замечательную речь Виктора Гюго о будущем Европы. И я могу сказать вам, что недалек тот день, когда мы все будем едины.

— Меня политика не интересует.

26.4

Перед своей женой Гертрудой Отто читал монологи по финансовым вопросам. Она, как дочь правителей Баварии, не сильно разбиралась в финансах, и поэтому Отто в основном говорки для себя. Кроме того, она была настолько толстая и ленивая, что он редко упоминал о ней в общественных местах.

26.5

С местным священником он спорил по вопросу, следует ли собирать все части христианства и снова объединять их в одну христианскую религию.

— Почему бы нет? — говорил Отто. — У меня работает один православный. Ведь он такой же христианин, как и мы.

— Грешные мысли крутятся в твоей голове, мой дорогой Отто. Ты выдающийся гражданин нашей страны и не следовало бы тебе говорить о смешении религий, учитывая, что и твой отец, благородный Метрихайм, и твой дед, еще более благородный Йоахим, все были глубоко религиозными людьми и так воспитывали и тебя. А теперь ты распространяешь какую-то ересь.