Так было не только в России! С каким достоинством беседует с «милордом» владелец железоделательного предприятия с промышленного севера Англии – самостоятельный, прагматичный, уверенный в себе!

Сын этого буржуя намеревается жениться на одной из служанок «миледи», и он пришел в дом дворянина, как равный к равному. Детски обидчивый, капризный «милорд» может думать все, что угодно, – но буржуй от него не зависит! «Буржуй» считает, что его сыну нужна образованная жена, – и ему плевать, что школу для девочек, организованную миледи, милорд считает вполне достаточной. Он считает иначе – и баста. И будет так, как решил он, а не милорд.[17]

Конечно, максимальную свободу давал именно либеральный, ныне покойный капитализм. Тогда, в XIX веке, человек любого происхождения, действительно мог стать невероятно свободным от условностей, от давления общества.

И была такая поговорка: «Хозяин – барин».

Не одно золото ищут на севере герои Джека Лондона! Дико невежественные, примитивные, они тем не менее могут обогатиться и тем самым утвердить свое право жить так, как им хочется. И плевать они хотели на тех, кому это не нравится. Как старик из рассказа Джека Лондона: семья потеряла все свое состояние, а старик вернулся с Клондайка с деньгами – и все откупил обратно.[18]

Принято высмеивать купчиков из пьес Островского, считать их эдакими нелепыми самодурами. Но ведь и эти купцы пусть уродливо – но утверждают свою личность! Вот хотят жить именно так – куролесить, бить зеркала и полицейских – и могут себе позволить!

Так и сегодня обеспеченный буржуй может жить где он хочет, делать что ему нравится и быть свободным от всего, что ждут и что хотят от них другие.

Вторая прелесть капитализма: это товарное изобилие. Можно сколько угодно ругать капитализм, а все же приятнее, когда всё необходимое для жизни,

ну, почти всё,

можно пойти и купить. Читатели постарше могут помнить еще советскую власть. Тогда жить было нетрудно, но вот «пойти и купить» можно было не всегда и не все. Тот, кто помнит внезапно вспыхивающий дефицит на мыло, электролампочки, мужские трусы, наволочки, сахар или чай, особенно трепетно относятся к этой прелести капитализма.

Напомню еще – все 1970–1980-е годы, добрые двадцать лет, страшным дефицитом были хорошее женское белье, обувь, косметика. И книги. Эти виды дефицита не «вспыхивали», а никогда не исчезали. Совсем.

Крик:

– Девки, колготки «выбросили!»

И учреждение пустеет: все помчались добывать «дефицит».

Помню, как в 1982 году спускался по обледеневшим ступенькам, прижимая к груди купленные колготки: для всех! Для мамы… Для жены… Для подруги… Для жены друга…

Тем, кто громче всех ругает капитализм, было бы полезно эдак на месяц вернуться в Советский Союз.

Третья прелесть капитализма: это технический прогресс.

Его тоже полагается ругать, но ведь именно техническому прогрессу мы обязаны строительством множества комфортабельных домов, изобилием еды из разных регионов мира, как и изобилием лекарств.

Тем, кто особенно рьяно ругает технический прогресс, было бы особенно полезно с месяц пожить в курной избе, добывая пропитание путем вскапывания и прополки огорода (не шести соток, а эдак с полгектара). И приготовляя пищу на плите, которая топится дровами.

Вечная погоня за рублем (долларом, евро… нужно вставить) иссушает душу человека, порождает неврозы. Капитализм делает неудачниками тех, кто не может или не умеет превратить в капитал свои таланты.

Но еще он заставляет человека быть ответственным и самостоятельным. Он никого и ни к чему не принуждает. То есть правила игры существуют, и если хочешь успеха, ты будешь следовать этим правилам. Хочешь изменить правила? И это можно, если ты обладаешь достаточной силой. Но если и не обладаешь – пожалуйста, решай сам – играть по этим правилам или не играть, никто тебя не неволит.

В СССР и общество, и государство просто требовали: получай образование! Лечись! Учись! Заводи семью! Голосуй за нерушимый блок коммунистов и беспартийных!

Теперь никто и ничего не заставляет.

Не получил образования? И не надо.

Не вырвал зуб? И пожалуйста, ходи с гнилым. За то, чтобы вырвали, придется еще и заплатить.

Не хочешь зарабатывать денег? И на здоровье, без тебя найдутся желающие.

Не хочешь иметь семьи? Твое личное дело.

При капитализме волей-неволей всю ответственность за свою жизнь приходится брать на себя.

Человек любит толковать о свободе, но еще важнее для него переложить ответственность за себя – на другого. Не очень важно, на кого: на отца, родителей и дедов, наследственность, правительство, аристократию, богачей, начальство, евреев, капиталистов или коммунистов. Если кто-то держит и не пускает – он и отвечает за твою жизнь. Он-то и есть главный супостат.

Исчезновение советской власти стало исчезновением супостата для очень многих и многих, вовсе не только диссидентов. Вечные младшие научные сотрудники или горе-литераторы в СССР легко объявляли себя непризнанными гениями, которых не пускают в творческое поднебесье КГБ и ЦК КПСС. Теперь супостат исчез, а гениальных теорий и великих литературных произведений как не было – так и нет.

Точно так же лихие ложные беженцы в Европе обожают рассказывать, как их в России обидели злые антисемиты: не хотели печатать их гениальные произведения! Теперь, уже в Европе, они спиваются и грустят: не на кого свалить свое убожество.

Это не чисто российская проблема! Вспомните, как рьяно ругал правительство запойный отец Гекльберри Финна.[19]А в современных США пришлось вводить термин «виктимизация» – от латинского «виктимис» – жертва.

– Ну чего вы хотите от человека, предков которого привезли в Америку в цепях! – заявляет наркоман или преступник.

Хорошо, что в России пока не додумались: пью водку, колюсь героином потому, что моих предков пороли на конюшне. Ну ничего, еще дойдем, догоним Америку.

Где хорошо – там и родина.

Римская поговорка

Слово «агломерация» пришло из геологии. Означает оно слияние, слипание кусков однородной породы. Слипание городов.