Теперь заговорила она. Заговорила, не отводя глаз, заинтересованно следя, какой эффект возымеют ее слова или, быть может, интонация, с которой она их произносила. Она говорила очень естественно, и тень приязни или благодарности скользила по ее губам. Она вспоминала о том странном вечере в Барселоне, сказала, что рада видеть его снова. И, наконец, они просто смотрели друг на друга — все, что могло быть сказано, уже было сказано. И Кой опять понял, что настало время уходить или же надо найти новую тему, предлог, черт его побери, чтобы остаться, иначе она проводит его до двери, поблагодарит за то, что зашел, хотя может и сказать, чтобы он пока не уходил.

— Надеюсь, тот тип тебя больше не беспокоил.

— Какой тип?

Перед тем как задать встречный вопрос, она помедлила — чуть больше, чем следовало, и он это отметил.

— Ну этот, с седой косицей, с разноцветными глазами, — Кой поднес пальцы к лицу, показывая на свои глаза. — Далматинец.

— Ах, этот…

И больше ничего не сказала, но Кой увидел, как сжались ее губы.

— Этот.. — повторила она.

Быть может, она сейчас думала о том человеке, но столь же вероятно, что она искала способ ускользнуть от ответа. Кой засунул руки в карманы и огляделся. Кабинет был маленький и светлый, снаружи на двери — он заметил входя — висела табличка: «IV отдел. Исследования и приобретения». На стене он увидел старинную гравюру с морским пейзажем, мольберт с гравюрами, планами и морскими картами. Застекленный шкаф был набит книгами и архивными папками, на столе лежали папки с документами и стоял компьютер, экран которого окружали бумажки-самоклейки, исписанные круглым почерком старательной школьницы; Кой сразу узнал этот почерк — в кармане у него лежала ее визитная карточка — по букве i с кружочком, заменяющим точку.

— Нет, больше он меня не беспокоил, — наконец произнесла она так, словно ей необходимо было порыться в памяти, чтобы вспомнить, о чем, собственно, речь.

— А тогда казалось, что он совсем не собирается мириться с тем, что Уррутия уплыл от него.

Он заметил, что она прищурилась.

— Найдет другой экземпляр.

Кой смотрел на линию шеи, сбегавшую в вырез открытой блузки цвета слоновой кости. Туда же спускалась прежняя серебряная цепочка, и ему стало интересно, что на ней висит. Если металл, подумал Кой, то он чертовски горячий.

— А я ведь так и не знаю, ты этот атлас для себя покупала или для музея? Дело в том, что этот аукцион…

Внезапно он умолк, так как увидел Уррутию.

В одном ряду с другими книгами большого формата он стоял в застекленном шкафу. Кой сразу же узнал кожаный корешок с золотым тиснением.

— Для музея, — ответила она и, помедлив секунду, добавила:

— Разумеется.

Она проследила взгляд Коя и тоже увидела атлас.

В сиянии солнечного света вырисовался ее веснушчатый профиль.

— Этим ты и занимаешься? Раздобываешь всякие редкие вещи?

Он увидел, как она слегка наклонилась вперед, качнулись при этом и кончики ее волос. На ней был расстегнутый серый вельветовый жакет поверх блузки, темная широкая юбка, черные туфли на совсем низком каблуке и черные же чулки, отчего она казалась выше и худощавее, чем на самом деле Девочка из хорошей семьи, еще раз отметил он и понял, что впервые видит ее при естественном освещении.

Сильные руки, интеллигентный голос. Здоровая, вежливая. Спокойная. На вид, во всяком случае, подумал он, взглянув на неровные короткие ногти.

— В определенном смысле, это моя работа, — кивнула она через мгновение. — Просматривать каталоги аукционов, отслеживать торговлю антиквариатом, посещать другие музеи и ездить туда, где появляется что-то интересное… Потом я пишу отчет, и начальство принимает решение. У попечительского совета очень небольшой фонд для исследований и приобретений, и я забочусь, чтобы средства тратились правильно.

Кой наморщил нос. Он вспомнил ожесточенную дуэль на аукционе.

— Значит, твой далматский друг погиб героически — сразив и тебя? Уррутия обошелся вам в целое состояние…

Она вздохнула с веселой покорностью судьбе и подняла открытые ладони, как бы показывая, что осталась ни с чем. Тут Кой снова обратил внимание на необычные мужские часы со стальным корпусом, которые она носила на правой руке. Больше на руках у нее ничего не было, ни браслетов, ни колец. И в ушах уже не было золотых сережек, которые он видел три дня назад в Барселоне.

— Да, он стоил нам очень дорого. Обычно мы столько не тратим… Тем более, что у нас в музее много картографии восемнадцатого века.

— Уррутия был настолько необходим?

Она снова наклонилась над столом и на мгновение замерла, опустив голову, потом подняла ее, и на лице было уже совсем другое выражение. Солнце опять осветило золотые пятнышки, и Кой подумал, что сделай он один шаг вперед, он сумел бы разгадать, какой аромат исходит от этой загадочной географической карты с точечной разметкой.

— Этот атлас, после пятилетних трудов, напечатал в тысяча семьсот пятьдесят первом году географ и моряк Игнасио Уррутия Сальседо, — начала она объяснять. — И это было лучшее пособие для мореплавателей, пока в тысяча семьсот восемьдесят девятом году не появился «Гидрографический атлас» Тофиньо, намного более точный. Экземпляров в хорошем состоянии осталось совсем мало, а в Морском музее вообще не было этого атласа.

Она открыла стеклянную дверцу шкафа, достала тяжелый том, положила его на стол и откинула переплет. Кой подошел поближе, они стали рассматривать атлас вместе, и он убедился в том, что и так интуитивно знал с первой минуты. Ни намека на одеколон или духи. От нее веяло только чистотой и прохладой.

— Хороший экземпляр, — сказала она. — Среди букинистов и антикваров немало бессовестных людей: если им удается заполучить такой атлас, они расшивают книгу и продают ее отдельными листами. Но этот остался в целости и сохранности.

Она осторожно переворачивала большие страницы, под ее пальцами шелестела бумага, плотная, белая, в прекрасном состоянии, несмотря на то, что со времени ее напечатают прошло два с половиной века. «Морской атлас побережья Испании», прочел Кой на фронтисписе с тончайшей гравюрой, на которой был изображен морской пейзаж, лев меж двух колонн с девизом «Plus Ultra» и различные навигационные инструменты. «Составлен из шестнадцати сферических карт и двенадцати планов, от Байонны во Франции до мыса Кре». Это было собрание морских карт и планов портов, отпечатанных в большом формате и переплетенных для вящей сохранности и удобства пользования. Первой в нем шла карта побережья между мысом Сан-Висенте и Гибралтаром, очень детальная, с указанием глубин в морских саженях и с подробнейшим указанием всех опасных мест.

Кой пальцем вел по береговой линии между Сеутой и мысом Эспартель, ненадолго задержавшись на городе, чье имя носила женщина, которая стояла рядом с ним. Потом он пересек пролив, поднявшись к северу, к Тарифе, и двинулся на северо-запад, снова задержавшись у Асейтеры, где крестики, обозначавши опасность, стояли гораздо более точно, чем на современной карте Британского адмиралтейства в проходе между Терсоном и Моуэтт-Грейвом. Кой хорошо знал карты Гибралтарского пролива; и почти все совпадало, причем настолько, что оставалось только удивляться такой точности, практически неестественной для гидрографии тех времен, когда не существовало не только снимков из космоса, но и технических достижений конца XVIII века. Он видел размеченные по градусам и минутам шкалы долготы и широты, справа находилась шкала широт, а шкала долгот повторялась четырежды — в зависимости от того, какой меридиан принимался за нулевой: Париж, Тенерифе, Кадис или Картахена. Кой вспомнил, что в те времена еще не был принят универсальный нулевой меридиан — гринвичский.