провозглашается развернутое наступление социализма по всему фронту. На нем еще нет славословия в адрес Сталина, царит хотя и приподнятое, но в целом деловое настроение. XVII съезд (январь-февраль 1934 года) отмечен большей эмоциональностью и проходит как «съезд победителей». Открывая его, В. М. Молотов называет Сталина «вождем и организатором наших побед», «верным продолжателем ленинского дела». Тогда же на съездовской трибуне появляется «новенький» Хрущев, который сначала вносит предложение о составе президиума, а потом выступает с речью. Именно он в числе первых объявляет Сталина «гениальным» и «великим вождем», говорит о его «гениальном докладе» (XVII съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет. М., 1934. С. 6, 145, 147). В 70-х годах Молотов вспоминал, что Сталин однажды увидел его подпись под каким-то групповым приветствием, где Сталина называли «гениальным». Он рассердился и велел это слово вычеркнуть. «Ты как сюда попал?» — спросил Сталин Молотова. «Попал, как полагается». — «Неужели ты тоже плетешься за всеми?» По словам Вячеслава Михайловича, славословие в адрес Сталина «целиком нельзя было прикрыть (то есть прекратить. — Р. К.). Это могло бы иметь в то время отрицательные последствия. Сталину не всегда это нравилось, но в конце концов немножко и понравилось» (Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М., 1991. С. 242).

Ну а что Хрущев?

В статье, посвященной 60-летию Сталина (1939), будущий ниспровергатель «культа личности» заявит:

«Трудящиеся всего мира будут писать и говорить о нем с любовью и благодарностью.

Враги трудящихся будут писать и говорить о нем со злобной пеной у рта» (Сталин. М., 1940, С. 93). Какая все же беспощадная штука история! Кто бы мог тогда предсказать, что такой пеной будут исходить и те, кто именуют себя коммунистами? Кто бы мог знать, что морально-политическая инерция «ленинцев»-антисталинцев будет неумолимо прижимать их к лагерю антиленинцев и антимарксистов?

Предлагаемые тексты ценны своими достоверными социально-психологическими наблюдениями. Есть в них немало и спорного. Но радует то, что оттуда является к нам не схема, не группа восковых фигур, а кусок жизни в ее подчас парадоксальных проявлениях. Это будит мысль, стимулирует ее, а значит, и продолжение жизни в интенсивнейшем напряжении.

Очерки подготовлены мною к печати непосредственно с рукописи, без какой-либо редакции. Мое вмешательство состояло только в соединении отдельных фрагментов текста, расшифровке некоторых фраз, восстановлении сокращенных слов и окончательной расстановке знаков препинания. Помогали мне в этой работе дочь В. Д. Мочалова и Р. П. Конюшей — Елена Васильевна Мочалова и Владимир Михайлович Куркин.

Р. Косолапов.

Март-99

2. На приеме у товарища Сталина

(В связи с рассмотрением им первого тома Сочинений И. В. Сталина)

28 декабря 1945 года. Беседа продолжалась около 1 1/2 часа, с 8 часов 05 минут вечера до 9 часов 35 минут.

Присутствовали: тт. Маленков, Поскребышев, Александров, Федосеев, Иовчук, Кружков, Шария, Мочалов, Надточеев.

28 декабря 1945 года в 7 часов вечера с заседания в Институте истории АН меня вызвали в ЦK. По телефону сообщили, что через 30 минут надо быть у тов. Федосеева.

Торопимся. В бюро пропусков — большая очередь Называем свои фамилии. Просим ускорить дело, так как мой спутник уже знал или догадывался, что вызов нас в ЦК — необычный, а возможно, и к самому «хозяину». Нам предлагают проходить через главный подъезд, без пропуска. Это и меня начинает убеждать, что вызывают, может быть, и, в самом деле, к тов. Сталину. К главному подъезду уже не идем, а бежим. Патруль заглядывает в слегка приоткрытый блокнот, лежащий около него на столике. В блокноте я вижу наши фамилии. Быстро проходим. Лихорадочно раздеваемся. Уже через пару минут появляемся в приемной т. Федосеева. В дверях нас встречают стоящие в пальто и шапках тт. Федосеев, Кружков, Шария.

— Где ваши пальто? — обращаются они к нам. — Одевайтесь и быстрее — обратно. Ждем.

Мы сбегаем вниз, так же поспешно одеваемся, как и разделись.

— Быстро, — замечает по нашему адресу гардеробщица.

Уже все одетые, не торопясь (вернее, с деланной неторопливостью), поднимаемся по лестнице на пятый этаж. Около кабинета тов. Маленкова (места, мне уже «знакомые» по прошлогодним визитам сюда, — на Оргбюро и т. п.) нас встречает он сам, здоровается со всеми, и все гуськом за ним направляемся к отдельному выходу во внутренний двор. Тут нас догоняет отставший т. Иовчук. Тов. Маленков гостеприимно предлагает всем усаживаться в его вместительную машину.

— Иначе вас с пропусками замучат, — говорит он шутливо.

Все размещаемся. Плотно усаживаемся. Вот уж действительно, в тесноте, да не в обиде!

В самом деле, машина быстро, почти не замедляя хода, въезжает в Спасские ворота. Патрули знают хорошо тов. Маленкова в лицо (он сидит рядом с шофером) и потому без задержки пропускают его машину. Так же минует остальных патрулей, через внутренние, сравнительно тесные дворы Кремля подъезжает к довольно обычному, несколько старомодному скромному подъезду. Последний раз проверяют документы. На лестнице, в сторонке, с несколькими ступеньками вниз — небольшая раздевалка. Оставив здесь пальто, шапки, поднимаемся на лифте на 3-й этаж. По узкому, поворачивающему под небольшим углом в сторону коридору попадаем в просторную приемную — высокую, отделанную светлым дубом комнату. Прямо напротив входа — большой стол, на нем аккуратно разложены свежие русские и иностранные газеты. Посередине стола — массивный письменный прибор со стопкой бумаги рядом и т. п. Справа от дверей — круглый, накрытый белой скатертью стол с прохладительными напитками. Это приемная, предназначенная для ожидающих вызова к тов. Сталину. Здесь есть все условия для того, чтобы сесть, подумать, прийти в себя тому, кто был вызван сюда так же неожиданно, как и мы. Да и без этого кто не будет взволнован, ожидая с минуты на минуту встречи с величайшим из современных людей, с человеком, который больше чем кто-либо другой ныне держит в своих руках судьбы мира…

Все мы толпимся вокруг большого стола. Прошло минут 15–20. Наконец, в 8 часов 05 минут вечера к нам вышел тов. Александров и позвал нас к тов. Сталину. Проходим через одну, затем вторую комнаты, в которых справа у окон стоят столы (бюро) его помощников. Открываем дверь в большой кабинет, напоминающий собой зал несколько удлиненной формы. Это, видимо, и есть рабочий кабинет тов. Сталина и одновременно зал важнейших заседаний, которые проходят у тов. Сталина. Слева в зале вдоль стены — большой покрытый темно-синим сукном стол. В конце стола — председательское место с письменным прибором. В правом дальнем углу, у окна, стоит письменный стол, видимо, постоянное рабочее