Экзарх молчал. По правде говоря, ему хотелось плакать, но он забыл, как это делают.

– Следует ли, – спросил араван, – предоставить государю доклад о происшедшем?

– Государь нездоров, к чему тревожить его пустыми слухами? Отложим доклад до церемонии Летней Прополки Риса: я лично объясню отцу, как обстоят дела.

Красные, чувственно изогнутые губы аравана сложились в жестокую усмешку. О да, после церемонии Летней Прополки император будет точно здоров; а имя его будет не Неевик, а Харсома.

«Великий Вей, – подумал экзарх, – неужели он не понимает, что может быть, все наши планы уже лишены смысла? И что мы похожи на преступника, который стремится выиграть в «сто полей», а над ним читают смертный приговор… »

* * *

Стальные внутренние лепестки съехались за чиновником в потертом кафтане и рослым командиром-аломом. Ночной свежий воздух пахнул в лицо, на озерной ряби лежали, как два скрещенных меча, лунные дорожки от Галь и Ингаль.

Экзарху было страшно: и доселе в историю вмешивались не вполне мертвые вещи: Города, Идолы, Дворцы, – но вот эта не вполне мертвая вещь как герой истории была особенно отвратительна.

У костра варвары раскурочили большую банку из корабля, с какой-то сладостью с орехами, и съели.

– Я же сказал, – ничего не трогать!

Командир отряда потупился перед Баршаргом. По красивой картинке на банке люди признали в ней волшебный горшок: сколько ни съешь, все будет полон. А вот подвела картинка.

Командир пнул банку со злостью и сказал:

– Почему они едят такую радость, а мы – нет?

Экзарх брезгливо усмехнулся.

– Вы видите теперь, – с мрачным убеждением заговорил араван, глядя на гладкий, без рисунка, стальной кокон. – Это злой бог создал мир. Они покорились злому богу, и он отдал им звезды.

Экзарх кивнул. Араван был из тех, кто любит искать оправдания собственной жестокости в божьем промысле. Впрочем, люди всегда норовят углядеть в небе то же, что занимает их на земле.

– Да, – сказал араван, – а что вор этот, который вопил, что его убьют?

– Как что? – разозлился экзарх. – Сказано же в законах Иршахчана: «Простой человек всегда прав».

* * *

Через неделю экзарх сидел за налоговыми документами, когда в роскошный его кабинет вошел секретарь Бариша. Секретарь вполголоса доложил, что учитель экзарха, господин Адарсар, посланный в Харайн с инспекцией, трагически погиб, попавшись в лапы разбойникам Прозрачного Леса. Эти гнусные люди прислали ему письмо от имени вдовы некоего угольщика, жаловавшейся на притеснения. Инспектор отправился тайком расследовать жалобу и попался в засаду.

Экзарх дернул углом рта и спросил:

– Надеюсь, он не долго страдал?

Глаза Бариши, недолюбливавшего аравана Баршарга, прямо-таки распустились от радости.

– Напротив, – сказал Бариша, – на теле почтенного старца – следы жесточайших пыток. Разбойники, наверное, думали, что инспектор везет с собой много взяток и пытались узнать, где хранятся деньги.

«Сволочь», – подумал экзарх о Баршарге, и ровным голосом сказал:

– Смерть моего учителя не останется безнаказанной, и произошла она только оттого, что столица запрещает мне держать внутренние войска! Надо увеличить отряды по борьбе с разбойниками и истребить всю эту нечисть. Я хочу немедленно видеть аравана Баршарга.

В тот же день случилась еще одна смерть, вызвавшая куда меньше пересудов: пятый секретарь архивной управы, которого Харсома месяца два назад взял от наместника за чрезвычайную осведомленность в делах сект и взяток, помер при обстоятельствах несколько скандальных: а именно, покончил с собой в публичном доме сразу после того, как босоногий мальчишка принес ему какую-то записку.

А еще через четверть стражи в дом ворвались страшные «парчовые куртки», тайная стража, подведомственная аравану Баршаргу и вербующаяся в последние годы почти исключительно из варваров, и десятник «парчовых курток» долго бранился над покойником.

Господин экзарх выразил свое соболезнование жене и пятерым законным сожительницам покойника, и по городу пополз слух, что секретарь отравился, испугавшись возмездия за хищения.

* * *

Араван Баршарг явился в кабинет Харсомы лишь вечером.

– Я вижу, вы не теряли времени зря, – сказал Харсома, – но я бы предпочел, чтобы этого негодяя секретаря взяли живым.

– Я тоже, – сказал Баршарг, – и уверен, что за его спиной стоял сам наместник. Это он передал документы шпиону Касии, продал наши головы в обмен на свою безопасность.

Харсома нахмурился. Между наместником провинции, бывшим повстанцем, и ее араваном, лучше всех против повстанцев сражавшимся, царила весьма понятная неприязнь, которую Харсома всячески приветствовал. Чем больше вражды между чиновниками – тем осведомленней правитель. Но сегодня Харсома был недоволен.

– Не говорите глупостей, Баршарг! Половина документов компрометирует наместника, а не вас! Касия просто хорошо заплатила секретарю!

Поджал губы и спросил:

– Что с кораблем?

– Мы вывезли груз, – сказал Баршарг, – засыпали ход к кораблю и разбили чуть в стороне летний лагерь. Большие короба мы разобрали на части, малые обшили досками и оформили как детали для станков и машин; все размещено в Северных складах.

– Груз опасен?

– Да. Двое моих инженеров взорвались, пытаясь разобраться в устройстве чужеземных мин. Если взорвется весь склад, грохот будет слышен даже на той стороне ойкумены.

– Немедленно прекратите возиться с оружием, – сказал экзарх. – Вы представляете, что будет, если об этом пронюхает Храм или шпионы Касии?

Баршарг промолчал. Он понимал, что экзарх боится не только храма, но и самого Баршарга. У аравана Баршарга было лучшее войско в ойкумене. Войско было предано лично ему, а Баршарг был предан лично Харсоме. Преданность – это многое, но власть – это все. И сможет ли быть экзарх уверен в преданности Баршарга, если лучшее в ойкумене войско будет вооружено еще и лучшим в ойкумене оружием?

Именно поэтому Баршарг умолчал, что на минах подорвались не двое, а пятеро. Сам же Баршарг уцелел чудом, – он вышел на минуту из лаборатории справить нужду, и взрывная волна швырнула его на землю с расстегнутой ширинкой.

– Экипаж так и не отыскали? – спросил экзарх.

Баршарг нахмурился. По правде говоря, он сразу подумал, что у приборов корабля они ничего не выпытают, а вот у команды…

Вот уже неделю, с тех пор, как нашли страшную находку, «парчовые куртки» аравана Баршарга шарили по всей провинции. Теперь же убийство Адарсара предоставило великолепный повод для сыскной операции. Задерживали всех: контрабандистов, воров, убийц, бродяг, неприкаянных варваров. Тюрьмы были переполнены заключенными, прихожие – доносчиками.