class="p1">— Кто им мешал спрятать вёсла? — ответил боцман. — Пау не такой наивный и глупый, чтобы ничего не предпринять. Или днище прорубил. Мало ли что можно придумать для обеспечения себя лодкой!

— Что они там обсуждают? — нервно спросил Фауро, явно не владея собой.

— Скоро узнаем, — тихо ответил Хуан, осмотрел пистолет, порох, пули.

Потом вынул кинжал, протёр зачем-то и сильно бросил в шест, поддерживающий парусиновый тент. Клинок мелькнул и вонзился чуть с краю. Матросы и Фауро с удивлением уставились на Хуана, а боцман проговорил уважительно:

— Здорово, сеньор! Где это вы так научились?

— Было дело, — неопределённо буркнул Хуан и с трудом вытащил кинжал. — Ну-ка проверьте своё оружие, ребята. Действуйте по моей команде. Начну я, коль не удастся договориться. Потом уже не робеть! Фауро! Слышите? Томаса, как ты?

— Будто мне впервой, Хуан! — бодро отозвалась девушка и переложила палку с руки на руку. — Вон Мира вся дрожит.

— Это я от волнения! — дрогнувшим голосом молвила девушка, всё лицо которой побледнело и даже вроде бы заострилось.

— Не волнуйся ты так, дорогая! Всё образуется! Они не посмеют напасть на нас. Бласко, они знают, что у меня пистолет?

— Должны знать, сеньор. Кучуро обязательно скажет. А его с ними нет!

— Должно быть, остался с капитаном, — предположил боцман. — Чёрт! Никак я не привыкну одним глазом смотреть! Будь оно проклято!

К кому это относилось, никто не знал, но с сочувствием посмотрели на морского волка.

— Глядите, они идут сюда! — это Томаса чуть не взвизгнула, указав рукой.

Подойдя шагов на сорок, матросы остановились. Хуан со своими людьми стояли впереди пирамид и ждали.

— Эгей! Сеньоры! Хотим поговорить! — Пау выступил вперёд с дубиной в волосатой руке.

— Чего надо? — спросил Хуан. — Мы вас не звали.

— Но искали, сеньор! Значит, хотели встретиться с нами. Можно подойти?

— Подходи, — предложил Хуан. — Один и без своей дубины. Я выйду навстречу, — Хуан неторопливо выступил вперёд. — Хватит, Пау. Садись на песок, и я послушаю твои умные речи.

Хуан сел, вытянул ногу так, чтобы легко и быстро выхватить кинжал из-за голенища сапога.

Они смотрели друг на друга с расстояния в три шага. Хуан видел, как матрос был напряжён и внимателен. Хуан не уступал ему, понимая, что окажись он под этим громилой, у него не будет шанса высвободиться.

— Послушай, сеньор, — начал Пау неторопливо. — Нам кажется справедливым, если мы все, — он чуть повернулся назад и обвёл товарищей рукой. — Если бы мы все разделили ваши денежки поровну на всех. Это почти единственное наше условие, сеньор.

— Условие? А почему не просьба? И какое отношение вы имеете к нашим денежкам? Они наши и прошу этого не забывать. И ещё одно. Судя по всему, имеется и второе условие?

Пау значительно помолчал, словно не решаясь высказаться. Но всё же уклончиво заметил:

— О том можно и потом договориться, сеньор. Главное — деньги!

Хуан торопливо думал, что предпринять. Хотелось вот так всадить этому наглецу кинжал в его тугое брюхо и покончить с этим. Но вдруг мелькнуло другое, и он сказал, явно издеваясь:

— Рассчитываешь на свой бычий норов, приятель мой дорогой?

— Я тебе не приятель, слизняк паршивый! А мой норов ты скоро узнаешь получше! — Пау хотел ещё что-то добавить. Хуан приподнял руку, словно останавливая продолжение грубостей. Проговорил быстро:

— И это говоришь ты дворянину, подонок из выгребной ямы? — Хуан двинул руку к самой рукояти кинжала.

Пау молниеносно вскочил, бросив грузное тело на Хуана. Он навалился на него, больно придавив тушей. Что-то горячее и липкое оросило грудь Хуану и тело матроса тут же обмякло, а руки, протянувшиеся к его шее, рухнули на песок.

Хуан не сразу столкнул тело Пау с себя. Он выглядывал, наблюдая за застывшей в напряжении редкой толпой матросов. Сзади послышались стоны девушек и испуганный крик Фауро.

Наконец Хуан с трудом сбросил окровавленное тело матроса на песок, вытащил кинжал из груди. Осторожным взглядом посмотрел на оторопевших матросов. Те подались вперёд, но остановились, вопросительно глядя на невзрачную фигуру Хуана.

— Что остолбенели, ребята? — почти дружески произнёс Хуан. — Подходи, кто отчаянный! Поговорим. Или чужого вы больше не хотите?

Матросы молчали. Сзади Хуан слышал взволнованные голоса товарищей и охи девушек. Он шагнул вперёд, держа окровавленный кинжал в опущенной руке, готовый тотчас метнуть его в противника.

— Погодите, сеньор! — робко выступил один из матросов. — Мы не хотели ничего такого! Это всё Пау нас подговаривал, обещал лёгких денег. Мы согласны вернуться назад! Простите нас, глупых!

Хуан сделал ещё пару шагов, остановился. Нахмурившись, проговорил требовательно:

— Попросите капитана посетить наш лагерь. Я хотел бы поговорить с ним.

— Обязательно, сеньор! Мы это сделаем! Мы можем идти?

— Оставьте мне один нож и проваливайте! — крикнул он и шагнул ближе.

Матросы тихо поговорили между собой, и первый матрос вышел вперёд и швырнул к ногам Хуана матросский нож.

Матросы торопливым шагом стали удаляться, часто оглядываясь. Чувствовалось, что они до сих пор не опомнились от неожиданного оборота событий.

— Хуан! Хуанито! — голос Миры вывел из оцепенения Хуана и он, подняв нож, обернулся. — Любимый мой Хуанито! Я чуть не умерла от ужаса, когда этот, — она испуганно кивнула на труп Пау. — Когда он бросился на тебя и придавил стоим ужасным телом! Господи! Благодарю тебя за то добро, что ты соизволил мне явить! Хуанито! — Мира бросилась к нему в объятия, покрывая поцелуями его лицо.

Они вернулись в лагерь.

— Сеньор, как это вам удалось его прикончить? — осторожно спросил Бласко. Мы думали, что вам конец и хотели уже броситься на помощь!

— Сначала обыскать его и отобрать всё, что может нам пригодиться. Обязательно похоронить, — без лишних слов сказал Хуан. — Я хотел бы передохнуть.

Матросы понимающе кивали. Фауро со страхом и восхищением глядел на этого, казалось бы, слабого человека, и не мог выговорить ни слова.

Хуан с Мирой медленно пошли по пляжу, взявшись за руки, будто дети. Они и были похожи на детей, смущённо бредущих в первый раз на случайном свидании.

— Господи, как я перепугалась, Хуанито! Почему ты так сделал?

— Что же я должен был делать, когда на меня бросилась такая туша?

— Я не о том, мой любимый! Зачем ты так близко сел к этому… этому матросу? Это же очень рискованно!

— У меня был свой расчёт. Я решил разозлить, он должен первым броситься на меня. Я к этому был готов и встретил его клинком кинжала. Он сам напоролся на него, любовь моя.

Она обернулась назад. Люди были уже далеко, занятые телом Пау.

— Поцелуй меня, любимый! Никто не увидит!

Хуан,