— Мира! Перевяжи его! — кричал Хуан требовательно. — Мы должны работать!

Девушка послушно выбралась к обломку фок-мачты, куда подтащили боцмана. Тот никак не хотел отнять ладонь от вытекавшего глаза. Хуан слушал, как Мира терпеливо уговаривает его и мельком поглядывал на неё.

Наконец плот был готов к спуску. Он оказался слишком тяжёлым, и столкнуть его в воду оказалось делом непосильным. Четверо здоровых мужчин никак не осилили с первой попытки.

— Убрать всё лишнее! — распорядился Хуан. — Девчонки, сюда! Боцман, хватит стонать! Тебя перевязали, и ты должен нам помочь! Вставай же! Помогите ему!

Сам он придирчиво осматривал плот, искал, что бы ещё убрать с его поверхности. Ничего больше не было лишнего. Даже доски для гребли лежали у фальшборта.

Мира помогала боцману встать. Томаса ожидала команды. Хуан оглядел всех и скомандовал громко:

— Навались! Пошли!

Плот дрогнул и медленно пополз к воде, чертя полосы на мокрых досках палубы. Все орали, подбадривая друг друга. Даже девочки заразились азартом и визжали не то от усилий, не то от ярости и страха остаться на тонущем судне, которое всё быстрей и быстрей растаскивало море.

Когда плот закачался на воде, общая радость вылилась в вопли восторга и надежды. Но надо было поспешить. Корпус трещал, разваливался и скоро мог поглотить и плот, и его пассажиров.

— Девчонки, принимайте грузы, укладывайте их, а мы все будем их вам подтаскивать! — Хуан закрепил канат за обломок мачты и бросился помогать товарищам, уже таскавшим всё, что удалось собрать полезного.

Четверть часа спустя плот оттолкнули от корпуса и спешно гребя, удалились на несколько саженей. Вокруг из воды выглядывали коварные и злобные клыки рифа. Среди них бурлила вода, водовороты и каскады брызг было довольно опасны.

— Не останавливаться, ребята! — подгонял Хуан. — Гребём, пока нас не затащило тонущим корпусом. Гребите, а я займусь парусом. Без него мы и до ночи не выгребем к острову!

От гребли освободили только боцмана. Даже девушки взяли в руки по доске и подгребали, как могли. Это позволило им немного согреться, а потом под лучами тёплого солнца они и вовсе распарились.

Приближался полдень, а плот отдалился от судна не более чем на милю.

— Стоило так спешить, коль судно до сих пор ещё держится? — возмущался спасённый со шлюпки матрос. Теперь все знали, как его имя. Звали его Бласко.

— Ты это брось, Бласко! — Хуан строго посмотрел на простецкое лицо матроса лет под сорок с русой бородой и более светлыми волосами. — Теперь мы пойдём быстрее. Может, до темноты и до острова выйдем. Бог даст, не пропадём!

— Тут Бога надо молить, чтобы ветер не поднялся, — заметил боцман между стонами и охами.

— Это точно! — согласился Фауро, всем видом показывая, как он старается не паниковать, что ему удавалось не совсем хорошо.

— Тогда гребите, ребята! Чего отдыхать, когда до острова и трёх миль не будет! — Хуан встал и, приставив ладонь к бровям, смотрел на остров. Он уже отчётливо выглядывал из-за горизонта, можно было уже различать тёмную буйную растительность на склонах возвышенности.

Он внимательно смотрел на небо, на парус между двумя досками по краям и прикидывал в уме скорость и время, когда можно надеяться достаточно приблизиться к острову. Шлюпки нигде видно не было. Капитан решил, что посылать её в такую даль не стоит.

Выходило, что при скорости в полтора узла, что делал плот, они смогут выйти к острову лишь через полтора часа. Но вроде бы течение, как он успел заметить, несло их к земле. Так что всё же была надежда на высадку ещё до ночи.

Он бодрым голосом сообщил, даже немного улыбнувшись:

— Не горюйте, бедолаги! Я прикинул и выходит, что мы вполне до темноты достигнем острова! Взбодритесь и не вешайте носов! Перекусим и опять возьмёмся за наши отличные вёсла! Мира, что у нас на обед сегодня?

Всё же бодрость Хуана мало способствовала веселью. Фауро и вовсе был необыкновенно молчалив, хмур и очень бледен. Боцман сильно страдал от боли в бывшем глазу, остальным просто было стыдно за своё здоровье.

До заката оставалось очень мало времени, а плот попал в струю продольного течения. Его проносило мимо острова, и все попытки Хуана с матросами почти ничего не давали. Берег тянулся в двухстах саженях и никак не подпускал к себе.

— Дьявольщина! — ругался Хуан. — И ветер как назло почти стих! Ещё вынесет в открытое море — и все труды пойдут прахом!

— Хуан! Смотри, впереди вроде мыс виднеется! — Томаса пристально смотрела из-под ладони в сторону заходящего солнца. — Нас может вынести прямо на него!

— Всем отдыхать! Наберёмся сил для последнего броска! Может нам повезёт!

Все глаза устремились к медленно приближающемуся мыску. Низкий, песчаный, он тянулся недалеко в море, но был точно по курсу плота. Хуан мысленно молил Господа не позволить измениться течению. Ветер совсем утих, парус висел бесполезной тряпкой.

— Уже не больше ста саженей! — говорил Хуан, прикидывая расстояние. — За доски, ребята! Гребём что есть сил. Скоро солнце сядет! Девки, помогайте!

Все поняли, что момент серьёзный, и дружно взялись за вёсла. Плот медленно приближался к берегу и мыску. Зато солнце значительно быстрее погружалось в море, разливая по небу яркие краски заката.

— Ничего, ребята! — подбадривал Хуан. — Зимой сумерки длинные! Успеем! Поднажмём! Ещё несколько раз! До берега и сотни саженей нет!

Тяжёлая махина плота неуклюже поворачивалась туда-сюда, с трудом выравнивалась, и снова норовила повернуться. Становилось темнее.

Хуан взял в руки тонкий линь саженей шесть, обмотал его вокруг пояса, сбросил рубаху и прыгнул в воду к берегу. До дна он не достал и поплыл, волоча за собой линь. Скоро ноги коснулись дна. Он сделал ещё пару гребков и стал на ноги. Линь почти натянулся, слегка провисая в воду.

— Можете передохнуть! Я подтяну вас к берегу! Теперь уже не страшно! Я вас вытяну! — Он неторопливо, экономя силы, тянул линь.

Плот неохотно разворачивался к берегу. Хуан медленно отступал, подтягивая сооружение к себе. Береговая волна слегка помогала.

— Готово! Фауро, Кучуро! В воду! Быстрей вытянем плот к берегу! Здесь не глубоко!

Мужчины колебались недолго. Общими усилиями плот чиркнул по гальке и песку и остановился, разворачиваясь по течению. Оно здесь было слабым.

Хуан перенёс Миру на берег, незаметно чмокнув её в сухие губы.

— Кучуро, собирай дрова, пока ночь нас не накрыла окончательно! Запалим костёр. Вдруг нас остальные увидят! — распоряжался Хуан, закрепляя канат за ближайший ствол кокосовой пальмы.

Все потерпевшие с удовольствием ходили по берегу, собирали