– Слушай, Света, я сейчас тебя спрошу об одной вещи, мне самому она кажется дебильной в высшей степени. Тем не менее ответь не дебильно, ладно?

Света пожала плечом:

– Бля, ну и подводка…

– Дальше будет хуже, – пообещал Петр. – Соберись с мыслями, примени свою острую память и отличную наблюдательность…

На лице у Светы проглянул уголок улыбки. Петр в очередной раз убедился: «Все любят комплименты, все!»

– …А в этих твоих качествах я уверен… Короче. Как ты считаешь, зачем Ире могли понадобиться большие деньги?

– Че-го?

– Очень большие деньги, – уточнил Петр, не добавляя: даже с учетом того, что сырые желтые алмазы толкать пришлось бы в Москве вчерную. В пакете с канифолью Беловой их оказалось много.

– Охуеть вопросик.

– Я того же мнения. Но нужен конструктивный ответ.

– Остальные вопросы тоже такие будут?

– Да.

Света честно задумалась. Чайник громко щелкнул кнопкой, Света не спешила его хватать. Глаза у нее съехали в сторону. Популярное руководство по разоблачению лжецов гласило, что по тому, направо или налево смотрит человек, можно понять, вспоминает он или придумывает. Но Петр, во‐первых, уже забыл, что – направо, а что – налево. А во‐вторых, знал, что все это туфта. Люди вспоминают и придумывают в равной степени. Даже когда очень стараются не врать. А Света старалась. Выпятила нижнюю губу.

– Блин. Конструктивный ответ: ни на что… Она не нарик, сто пудов. Не алкаш. Она не играет. Шмотки и вся бабская хрень – не интересуют. Елки, получается, хорошему честному человеку большие деньги вообще не нужны.

– На квартиру? Хорошему честному – приезжему – человеку нужна квартира.

Света помотала головой:

– Про такие планы речь у нее не шла.

– Ни разу?

– Ни разу… Я бы запомнила, – Света вспомнила лендлорда Мишу, который ждал свою штуку баксов, свирепея все больше и больше. – Тема острая.

– Родне помочь?

– Нет у нее родни никакой.

– Ее же не аист принес.

– Нет. Просто не помню, чтобы она про родственников каких-нибудь вообще говорила. Звонила кому-то. Или что-нибудь еще в этом роде.

– А на лечение? – наобум предположил Петр.

– Да она ничем не болела.

– Точно знаешь?

Глаза опять съехали.

– Таблеток-пузырьков, вот этого всего че-т не припомню. Нет, точно не видела. Я бы обратила внимание. В шкафчике у нее даже аспирина нет. Только пластырь да прокладки. Последний раз у меня стрельнула.

– Когда?

– На прошлой неделе.

– О’кей, раз прокладку стрельнула, тогда следующий вопрос отпадает.

– Беременная если бы? Да ей не от кого.

– Жаль. Версия хорошая. Роды, ребенок – это все нынче недешево, – признал Петр. – Это бы многое объяснило.

– Что многое? Зачем вся эта хрень – про семью, про болячки?

– Пытаюсь понять, что она за человек.

– Хороший человек, чо.

– Я не понимаю, где ее искать, – признался Петр. – Что она любит, куда могла податься, к кому, хоть что-нибудь. Это какой-то человек без свойств. Ноль.

– Ира – хороший человек.

«Я с ней ебанусь», – подумал Петр, имея в виду обеих – Иру и Свету.

– Ну где там чай? Будет? Не будет?

Света спохватилась. Поставила кружки. Сунула пакетики. Залила кипятком. Петр заметил, как на поверхность воды взметнулись белесые хлопья накипи из чайника, старого и заросшего. Бедность, честность… И мешочек желтых алмазов?

Что все это за хрень такая?

И до кучи – люди, которые грохнули проститутку в квартире Степана Боброва. Хорошие люди, ага.

Света зависла над своей кружкой, подставляя лицо теплому пару, жмурилась.

– Слушай, – отставил свою кружку Петр, – организационный вопрос. У тебя при случае перекантоваться несколько дней можно?

Света округлила глаза.

– При случае! – подчеркнул Петр.

– В смысле?

– В смысле пожить. В другой комнате. Временно. Пока Ира шатается не понятно где.

Света заинтересовалась:

– Кому пожить?

– Допустим, мне.

– Тебя что, жена выперла? Из-за розового платья? Так я ща сбегаю – принесу! – рванулась она.

– Уймись. Платье твое.

Она помолчала, соображая. Петр опять оценил: хамство в Свете уживалось с деликатностью. Она сказала:

– Двести баксов в сутки.

– Ты чего! У тебя тут что – «Арарат Хайятт»?

– «Мариотт Зажопье». Я тут тоже не бесплатно живу.

– Сто. Чисто из щедрости.

– Сто пятьдесят.

– Подавись. И чай бесплатно.

– И чтоб крышку унитаза поднимать! – предупредила Света.

– За крышку двадцать процентов скидки.

Света фыркнула:

– А вещи твои где?

– Мы нагими приходим в этот мир, нагими уходим.

– Ну и трепло, – покачала головой Света и добавила другим тоном: – Про крышку я серьезно. И деньги – вперед.

– О’кей.

Но она с места не сдвинулась:

– Покажи.

– Что?

– Баблос… Ну а что? Может, нет его у тебя? Свалишь, не заплатив.

Петр вынул и показал банковскую карточку.

– Пиздишь ведь… – покачала головой Света. – Карточка, может, пустая.

Петр сделал гримасу.

– Ладно. Белье постельное в шкафу на антресолях, – показала она на дверцу над их головами.

Петр посмотрел на дверцу – потом на Свету.

– Чо? – не поняла она. – Там все чистое.

Петр подтянул шаткий табурет. Взобрался. Вынул из кармана телефон. Открыл приложение «фонарик». Направил голубоватый свет на ровные кипы плотно слежавшегося постельного белья. Другой рукой потянул угол. Это было так же нелегко, как вынуть книгу из тесной полки. Белье было желтоватым и жестким. Петр спустил первый прямоугольник Свете вниз.

– Тебе тут что, отель? – проворчала та.

Потом еще один. И еще.

– Зачем тебе две простыни?

И еще, и еще. Света умолкла. Петр спустил ей последнюю кипу. Осветил фонариком углы, стенки. Пусто. А на что он рассчитывал.

Сошел с табуретки, стукнувшей копытцами.

Света придерживала кипу белья подбородком, смотрела исподлобья – серьезно и немного испуганно.