эпоху существовало между бессознательным и сознанием. Суть первого большого видения составляют две упорядоченные и плотно сбитые четвертичности — образы целостности, которые сегодня мы часто можем наблюдать в виде спонтанных феноменов. Их quinta essentia (пятая сущность, квинтэссенция) представлена фигурой «как бы подобия человека». Вообще считать, будто всякое видение патологично уже как таковое — заблуждение. Иезекииль ухватил тут важную содержательную особенность бессознательного, а именно — идею высшего человека, которому Яхве морально проиграл и которым после этого захотел стать сам.

666 В Индии то же самое стремление проявилось почти одновременно в лице Гаутамы Будды (р. 562 г. до Р. X.), считавшего, что предельно развитому сознанию по силам превзойти даже верховных божеств брахманизма[710]. Такая линия развития была логическим следствием учения о Пуруше — Атмане[711], сложившемся из внутреннего опыта йогических практик.

667 Иезекииль постиг через символ факт сближения Яхве с человеком; Иову выпало это пережить, но осознать, похоже, не довелось. Если коротко, он не смог принять, что поднялся сознанием выше Яхве и что вследствие этого бог захотел стать человеком. Вдобавок у Иезекииля впервые появляется титул «сын человеческий», посредством которого Яхве, что характерно, обращается к пророку, как бы давая понять, что пророк — сын того «человека» на престоле; вот предвоображение еще далекого во времени откровения Христа! Поэтому ничуть не удивительно, что четыре серафима престола Божьего стали эмблемами евангелистов — они образуют четвертичность, выражающую целостность Христа, как четыре Евангелия символически представляют четыре столпа Его престола.

668 Возмущение бессознательного длилось на протяжении нескольких столетий. Пророк Даниил ок. 165 г. до Р. X. зрит видение о четырех животных и Ветхого днями, к которому «с облаками небесными шел как бы Сын человеческий». Здесь этот сын — уже не пророк, а самостоятельный отпрыск Ветхого днями, на которого возложена задача омолодить отца.

669 Книга Еноха, сочиненная около 100 г. до Р. X., куда богаче подробностями. Она дает содержательный отчет о преобразовательном наступлении сынов Божьих на мир человеческий, то есть еще об одном превоображении, которое стало известно как «низвержение ангелов». Когда Яхве, согласно книге Бытие, принял решение, что его дух больше не будет, как раньше, обитать в людях и что человекам впредь не нужно жить сотни лет, сыны Божии, как бы в качестве компенсации, влюбились в прекрасных дочерей человеческих. Случилось это в эпоху исполинов. Енох рассказывает, что две сотни ангелов под водительством Семъйяза сошли, сговорившись между собою, на землю, взяли в жены дочерей человеческих и породили с ними исполинов высотою в три тысячи локтей[712]. Ангелы, среди которых особенно выделялся Азазель, учили людей наукам и искусствам. Они стремились развивать человечество, расширять и пополнять людское сознание (так и злодей Каин рядом с Авелем олицетворял идею развития). Так они «исполински» умножили значение человека, что указывает на инфляцию тогдашнего культурного сознания. Инфляция же всегда подразумевает угрозу ответного выпада бессознательного, и это случилось теперь в форме Всемирного потопа. Ранее люди настолько развратились, что исполины «поели все приобретения людей, так что люди не могли уже прокармливать их», а затем принялись пожирать друг друга, а люди, в свою очередь, «стали согрешать по отношению к птицам и зверям», и «земля сетовала о неправедных»[713].

670 Вторжение сынов Божьих в мир людей ознаменовалось угрожающими последствиями, из-за которых понятнее становятся меры предосторожности, предпринятые Яхве перед собственным появлением на земле. Ведь человек даже в мыслях не мог равняться с божественным сверхмогуществом. Поэтому в высшей степени интересно проследить за поведением Яхве в таких обстоятельствах. Речь шла, как доказывает вынесенный позже драконовский приговор, о важном в небесном хозяйстве событии: не менее двухсот сынов Божьих оставили придворную жизнь при отцовском дворе, дабы на свой страх и риск пуститься в эксперименты над людьми. Следовало бы ожидать, что такой sortie en masse (массовый исход) тотчас получит огласку (а не только сделается известным божественному всеведению). Однако ничего подобного не случилось. Лишь после зачатия исполинов и начала смертоубийств вкупе с пожиранием людей четверо архангелов, почти случайно, услыхали плач и вопли людские — и выяснили наконец, что творится на земле. Поистине не знаешь, чему больше удивляться — то ли слабой организованности ангельских воинств, то ли скверной осведомленности небес. Как бы то ни было, архангелы ощутили необходимость явиться к Богу с такими речами:

«Ты все сотворил и владычество надо всем Тебе принадлежит: все пред Тобою обнаружено и открыто, и Ты видишь все, и ничто не могло сокрыться пред Тобою. Так посмотри же, что сделал Азазель, как он научил на земле всякому нечестию и открыл небесные тайны мира. И заклинания открыл Семъйяза, которому Ты дал власть быть вождем его сообщников. И пришли они (стражи) друг с другом к дочерям человеческим и переспали с ними — с этими женами, и осквернились, и открыли им эти грехи. Жены же родили исполинов, и через это вся земля наполнилась кровию и нечестием… И Ты знаешь это и их дела, и, однако же, ничего не говоришь нам. Что мы теперь должны сделать с ними за это?»

671 Либо все то, что вещают ангелы, ложь, либо же Яхве, по каким-то непонятным причинам, не извлек никаких выводов из своего всеведения, — или, что скорее всего, ангелам следовало бы напомнить ему, что однажды он уже предпочел забыть о всеведении. В любом случае их вмешательство становится началом акции всеобщего возмездия, но это вовсе не справедливое наказание: Яхве без разбора топит в водах потопа всех живых тварей, за исключением Ноя и его близких. Это событие — intermezzo (интермеццо, промежуток) — подсказывает, что сыны Божьи кое в чем хитрее, предусмотрительнее и сознательнее своего отца. Тем выше следует оценить перемену, произошедшую с Яхве позднее. От подготовительных мер к воплощению складывается впечатление, что опыт его чему-то и вправду научил и что он теперь подходит к делу более осознанно, чем прежде. Этому приумножению сознания, несомненно, способствует то обстоятельство, что он вспомнил о Софии. Одновременно становится более развернутым и раскрытие метафизической структуры. У Иезекииля и Даниила мы находим лишь намеки на четвертичность и на сына человеческого, а вот Енох приводит уже подробные и ясные сведения. Подземный мир, своего рода Гадес[714], поделен на четыре «гладкие» полости, в которых души умерших пребывают до Судного дня. Три из них темны, а четвертая светла, и в ней есть некий «источник воды». Там обитают праведники.

672 Сообщения такого рода напрямую вводят в область психологии, точнее, в область истолкования символики мандалы,