Искры, принесенные ветром, перемахнули через стену и породили множество возгораний помельче, но Верхний город был все же по большей части выстроен из камня. Маркус отправил ворданайских солдат по мере сил бороться с этими возгораниями, а также помогать блюстителям Джаффы на стенах. Толпы вопящих простолюдинов хлынули к воротам, ища спасения, и Маркус вопреки всем обычаям приказал впустить этих беженцев во Внутренний город. Пришлось выставлять охрану и сторожевые заставы, дабы уберечь от урона собственность аристократов.

Тысячи других хандараев прибегли к иному традиционному способу спасения, прыгая в канал или в гавань, пока мелководье не стало походить на гигантскую купальню под открытым небом. Это спасло их от огня, однако сотни людей захлебнулись, сбитые с ног обезумевшей толпой, либо оказались вынуждены плыть на глубину и утонули, когда у них закончились силы. Тысячи несчастных остались и в самом городе, не имея возможности или не желая спасаться бегством, и сгорели вместе со своими жилищами. Блюстители не могли сообщить даже приблизительное число погибших, но похоронные команды до сих пор трудились в три смены.

В Первом колониальном, по счастью, пострадавших было немного. Почти все патрули, едва начался пожар, поспешили вернуться к воротам. Первый батальон насчитывал менее десятка пропавших без вести, и Маркус надеялся, что большинство из них все-таки объявится.

Но еще до того, как успел остыть пепел пожаров, Янус объявил о намерении двинуться в поход.

– Я не знаю, – сказал наконец Маркус. – Я готов признать, что в то утро на вас напало нечто сверхъестественное, но связано ли это нападение с той самой Тысячей Имен?

Серые глаза полковника вспыхнули.

– Капитан, это был демон. Тварь не от мира сего в человеческом обличье.

«Он поймал пулю. – Маркус видел однажды, как фокусник на цирковом представлении проделал то же самое, но это был только фокус, ловкость рук. Та пуля была настоящая, из настоящего пистолета, и Маркус сам нажал на спусковой крючок. – А это невозможно. Человек может быть быстр или силен – не так быстр или силен, как та тварь, – но поймать на лету пулю…»

– И все равно, – упрямо произнес Маркус. – Даже если он был…

Они завернули за угол, и Маркус испытал облегчение, увидев, что к ним почти бегом спешит Фиц. Лейтенант остановился перед ними и отдал честь.

– Капитан, – сказал Янус, – ваши доводы приняты к сведению. Приказ остается в силе. К вечеру жду доклада.

– Есть, сэр! – Маркус замер по стойке «смирно» и четко козырнул. Обогнув Фица, полковник двинулся дальше по коридору, и Маркус не позволил себе расслабиться, пока Янус не скрылся за углом.

– Приказ, сэр? – спросил Фиц. – Полковник уже закончил разговор с принцем?

Маркус устало кивнул.

– Мы выступаем, – сказал он. – Завтра, на рассвете.

– Очень хорошо, сэр.

Лицо лейтенанта оставалось бесстрастно. Маркус окинул его пронизывающим взглядом.

– Тебя это не беспокоит? Еще недавно ты объяснял нам, насколько неблагоразумен был бы такой шаг.

– Очевидно, что полковник со мной не согласен, – мягко ответил Фиц. – Кроме того, обстоятельства изменились. В некоторых отношениях вне города мы будем в большей безопасности.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Сэр, запасы продовольствия среди беженцев уже на исходе. Я пришел рассказать вам о беспорядках. Несколько крестьян везли на рынок – рынок Внутреннего города, естественно, – продовольствие, и им преградила путь толпа, требуя, чтобы они немедля распродали свой товар по ценам, как до пожара. Крестьяне отказались, и тогда смутьяны набросились на повозки и забрали все, что смогли унести. Трое были убиты, больше десятка ранено.

– Если мы покинем город, станет только хуже.

– Безусловно, наше присутствие вносит свой вклад в поддержание порядка. – Фиц говорил тем размеренным спокойным тоном, каким обычно растолковывал что-то офицерам и маленьким детям. – С другой стороны, нехватка продовольствия с каждым днем будет обостряться, так что рано или поздно горожане обратят свой гнев на нас.

– Замечательно. – Маркус покачал головой. – Впрочем, это досужие рассуждения. Если только принц не попытается остановить нас силой, утром мы выступаем. Как идут приготовления?

– Мы конфисковали все средства передвижения, какие только можно было прибрать к рукам, – сообщил Фиц. – Вы по-прежнему хотите взять с собой весь лазарет?

– Еще бы! Если уж мы выступаем в поход, значит отправятся все до единого. Я не хочу оставлять здесь ни одного ворданая в армейской форме.

– Дело в том, что, имея больше места на повозках, мы могли бы прихватить с собой больше бочонков с водой или…

– Всех до единого, Фиц.

– Так точно, сэр. Будут трудности с продуктами, по крайней мере в начале пути. Мы почти извели припасы, доставленные флотом, а в городе мало что осталось. Разве что придется перетряхнуть дома местных аристократов.

– Чернь, я полагаю, будет в восторге, – заметил Маркус и вздохнул. – Я поговорю об этом с полковником. Хорошие новости есть?

– С боеприпасами никаких проблем, сэр. Аскеры оставили нам изрядный запас, а поскольку они используют ворданайское оружие, калибры подходят нам идеально.

– Какое счастье, что никому не пришло в голову бросить факел в пороховые склады, – сказал Маркус. Пожар сам по себе был нешуточным бедствием, но если бы вдобавок взлетел на воздух один из арсеналов…

– Так точно, сэр. Кроме того, капитан Ростон, судя по всему, пришел в сознание.

– Адрехт? Когда?

– Сегодня утром, как я понимаю.

– Что ж ты молчал? Пойду его навестить.

– Сэр, – начал Фиц, – касательно запаса бочек…

– Позже, – отрезал Маркус. – Или вот что: как бы там ни обстояло дело, займись этим сам. Я даю тебе полную свободу действий.

– Есть, сэр! – козырнул лейтенант. – Понял, сэр!

Лазарет устроили в оцепленном крыле дворца. Принц возражал против такого использования монаршей резиденции, но Маркус настоял на своем, а Янус его поддержал. Батальонные мясники, которые занимались сортировкой раненых во время боя и по большей части лечением повседневных недугов, закрепляли самые тяжелые случаи за полковыми хирургами. Маркус и прежде пару раз приходил повидать Адрехта, но тот всякий раз был в беспамятстве, а из-за стонов и криков раненых задерживаться капитану в лазарете не хотелось.

Теперь здесь стало заметно тише. Гнойные инфекции и заражение крови, неизменные спутники полевых ранений, собрали свой неизбежный урожай, и тела умерших давно вынесли. Те, кто был на пути к выздоровлению, тоже по большей части покинули лазарет, поскольку ни один солдат, будучи в здравом уме, не захочет задерживаться под опекой мясника дольше необходимого. Остались либо те, чье выздоровление затянулось, либо те, чьи тяжелые раны потребовали серьезного хирургического вмешательства и кто это вмешательство успешно пережил.