— И что же она говорит, милорд? — спросил епископ насмешливо, сверкнув глазами.

Джейми лишь покачал головой:

— Это песня, милорд, но существа, носящие платье, не могут, да и не должны ее слышать.

Естественно, выбор пал на кобылу, на которую указал Джейми. Оказавшись в сарае, она остановилась как вкопанная с поднятой головой и стала принюхиваться, раздувая ноздри. Жеребец почуял ее и так громко заржал, что звуки эти, эхом отдававшиеся под крышей, моментально заглушили все разговоры.

Впрочем, в этот момент никому и не хотелось говорить. Даже я, несмотря на плохое самочувствие, ощутила замирание в груди, когда кобыла снова ответила на призыв жеребца.

Першероны — очень крупные лошади. Они достигают пяти футов в холке. А круп хорошо откормленной кобылы шириной почти в ярд. Серые в яблоках или вороные, они украшены пышной гривой и хвостом в руку толщиной.

Тут жеребец так неожиданно и мощно рванулся к кобыле из стойла, что все отпрянули от перегородки. Он взбивал копытами тучи пыли, изо рта брызгала пена. Наконец жених вырвался из стойла и прыгнул в загон.

Кобыла заметалась и тревожно заржала. Он налег на нее сзади, схватил зубами за шею, заставляя покорно склонить голову. Ее хвост высоко взметнулся, оставляя ее незащищенной и предоставленной его желанию.

— Господи, — прошептал месье Прюдом.

Все произошло очень быстро, но казалось, что мы бесконечно долго наблюдали, как вздымались и опускались темные бока, как играли солнечные лучи в развевающихся гривах и мускулы напрягались в гибкой агонии соития.

Все молчали, выходя из конюшни. Герцог рассмеялся, слегка подтолкнул локтем Джейми и сказал:

— Вы ведь не раз видели подобные сцены, милорд Брох-Туарах?

— Так и есть, — ответил Джейми. — Я видел их много раз.

— Правда? — воскликнул герцог. — Тогда скажите, милорд, что вы чувствуете, глядя на такие сцены?

Джейми улыбнулся уголком рта, вторая половина лица, обращенная к герцогу, сохраняла серьезное выражение.

— Свою неполноценность, ваше сиятельство, — ответил он.

— Вот это зрелище! — воскликнула герцогиня де Нев. Она отломила кусочек бисквита и стала медленно жевать. — Так возбуждает!

— Какой грандиозный член, хотите вы сказать, — довольно грубо встряла мадам Прюдом. — Хотела бы я, чтобы у Филибера был такой. А то у него…

Она повела бровью в сторону тарелки с тонкими сосисками, каждая длиной дюйма с два, и дамы, сидевшие на коврике для пикника, дружно захихикали.

— Поль, пожалуйста, кусочек курицы, — обратилась графиня Сен-Жермен к пажу.

Она была молода, и фривольные разговоры старших дам смущали ее.

Я задавала себе вопрос, какого рода отношения были у нее с мужем. Он никогда не вывозил ее в свет, кроме тех случаев, когда присутствие епископа не позволяло ему появиться с одной из своих любовниц.

— Какая ерунда! — возразила мадам Монтрезор, одна из придворных дам, чей муж был другом епископа. — Размер — это еще не все. Если член встает только один раз, да и то не больше чем на две минуты, что толку, если у него размеры как у жеребца?

Она двумя пальцами взяла корнишон и стала высасывать его бледно-зеленый сок, усиленно работая кончиком розового языка.

— Не важно, что у них в штанах, важно, как они могут этим распорядиться.

Мадам Прюдом прыснула:

— Если вы найдете кого-нибудь, кто знает, как этим распорядиться, кроме как сунуть в ближайшую дырку, тогда покажите мне его. Интересно было бы посмотреть, что еще можно с этим делать.

— Ваши мужья, во всяком случае, хоть что-то с этим делают, — вставила герцогиня де Нев.

Она бросила презрительный взгляд на своего мужа, стоявшего вместе с другими мужчинами возле загона, в который пустили только что осемененную кобылу.

— «Только не сегодня, моя дорогая». — Она очень похоже изобразила сонные интонации своего мужа. — «Я так устал». — Она приложила руки к бровям и закатила глаза. — «Занятия так изматывают».

Ободренная одобрительными смешками, она продолжала передразнивать мужа, расширив глаза как бы от ужаса и закрывая руками низ живота:

— «Что, опять? Ты же знаешь, что частое расходование мужской энергии может привести к расстройству здоровья. Мало того что из-за твоих домогательств я совсем исхудал, ты что, хочешь, чтобы меня хватил удар?»

Дамы снова весело рассмеялись. Так громко, что привлекли внимание епископа. Он посмотрел в нашу сторону. На его лице появилась виноватая улыбка, вызвавшая новый взрыв веселья.

— Он, по крайней мере, не расходует свою мужскую энергию в борделях или где-либо еще, — сказала мадам Прюдом, с жалостью посмотрев на графиню Сен-Жермен.

— Нет, — сказала погрустневшая Матильда. — Он трясется над ним, как будто он у него золотой. Можно подумать, что он… О, ваше сиятельство! Не желаете ли вина? — с очаровательной улыбкой обратилась она к герцогу, который незаметно подошел сзади.

Он стоял и улыбался дамам, слегка подняв одну бровь. Если он и слышал, о чем они говорили, то не подал виду.

Усевшись рядом со мной на подстилке, его сиятельство поддерживал живой, остроумный разговор с дамами, его странно высокий голос совсем не контрастировал с их голосами. Казалось, он был увлечен беседой, но я заметила, что время от времени он поглядывает на группу мужчин, стоявших у изгороди. Килт Джейми выделялся своей яркой расцветкой среди пестрых бархатных и шелковых одежд.

Я испытывала некоторую нерешительность перед встречей с герцогом, ведь наш последний визит к нему закончился арестом Джонатана Рэндолла по моему обвинению в нападении. На этом пикнике герцог был само очарование и любезность. Ни разу не упомянул о братьях Рэндолл. Не было и ни единого упоминания о самом аресте. Сандрингем, как дипломат высокого класса, в полной мере владел искусством хранить молчание.

Я обрадовалась появлению герцога, потому что его присутствие избавило меня от обычных дурацких вопросов, что шотландцы носят под килтом. Учитывая игривое настроение дам, я сомневалась, что моего обычного ответа: «О, то, что носят все» — будет достаточно.

— Ваш муж прекрасно разбирается в лошадях. — Герцог повернулся ко мне, как только его соседка с другой стороны, герцогиня де Нев, заговорила с мадам Прюдом, сидевшей напротив. — Он сказал мне, что его отец и дядя держали небольшие, но очень хорошие конюшни в горах.

— Да, это так. — Я глотнула вина. — Но вы ведь были у Колума Маккензи в замке Леох и имели возможность видеть его конюшню.

Я впервые встретила герцога в Леохе год назад. Встреча была краткой. Он уехал на охоту незадолго до того, как меня арестовали за колдовство. Он, конечно, должен был знать об этом, но не выдал себя ни единым намеком.

— Да, я видел. — Синие проницательные глазки герцога блуждали по сторонам, он смотрел, не наблюдают ли за