Момент.

Темные глаза?

Мысли Зейлан запнулись об это открытие, когда мужчина уже протянул руку, чтобы схватить девушку. Она отскочила назад. Ее босые ноги заскользили по гладкому полу. Ей удалось сохранить равновесие, но эта удача не принесла ей ощутимой пользы. Гвардеец тут же напал на нее снова. Он не использовал оружие, вместо этого нанес ей несколько жестких ударов. При этом неизвестный не сжимал пальцы в кулаки, а держал их плотно друг к другу; его руки были похожи на твердые металлические пластины. Зейлан было трудно избежать этих быстрых атак и блокировать их. Мужчина не давал ей ни малейшего шанса перейти в наступление. И каждый раз, когда ребро его ладони встречалось с телом девушки, она ощущала болезненные ощущения в костях.

– Кто ты такой? – спросила она сквозь стиснутые зубы.

Хранительница не ожидала ответа, но надеялась, что ее слова отвлекут нападавшего. Никаких шансов. Фейри настойчиво отталкивал ее все дальше назад. Девушка не видела, куда ступает, но у нее не было времени беспокоиться, что находится за ее спиной. То, что было перед Зейлан, вселяло в нее страх.

Задыхаясь, девушка подскочила под очередным ударом и попыталась нанести удар своим кинжалом на уровне бедра, но мужчина перешел в контратаку так быстро, что Зейлан, несмотря на свои обостренные чувства, не успела за ним уследить. Кем же, палач его возьми, он был?

Ответ Зейлан, вероятно, могла получить только тогда, когда бой завершится и если к тому времени она все еще будет в сознании, что было довольно сомнительно. Потому что противник девушки был не только выше нее, но и сильнее. К тому же он оказался блестящим бойцом. Несмотря на всю свою скорость, мужчина наносил каждый удар с точностью. Взгляд его темных глаз ни на миг не отрывался от Зейлан, и она тоже не смела от него отвернуться.

Девушка сосредоточенно следила за последовательностью движений мужчины и пыталась усвоить его ритм, чтобы подстроиться под него. При этом Зейлан заметила, что ее гвардеец очень сосредоточен на ее правой руке и кинжале; и она могла использовать это в своих интересах. Хранительница провела обманный маневр, сделав вид, что хочет ударить кинжалом справа, но затем перенесла вес на другую сторону, чтобы прорвать оборону противника слева. Однако ее клинок вонзился в пустоту. Такими же бесполезными были и последующие атаки. Как ни старалась Зейлан, фейри всегда был наготове.

Снова и снова ее внимание привлекал огненно-красный шрам на шее незнакомца. Сначала его скрывали светлые локоны мужчины, но теперь она ясно видела отметину, потому что волосы сползли: нападавший носил парик. Он не был Неблагим фейри. Но если «гвардеец» был злоумышленником, то почему не использовал в схватке оружие, чтобы прикончить ее?

Скорее всего, он вовсе не собирался ее убивать. Это открытие поразило Зейлан так неожиданно, что следующий выпад фейри она заметила слишком поздно. Мужчина схватил правую руку Хранительницы и рванул ее так, что девушка почувствовала яростную вспышку боли в плече. Она выронила кинжал; из глаз брызнули слезы.

– Сукин сын, – выплюнула она.

Теплое дыхание фейри полоснуло ее ухо.

– Тебе не стоило идти за мной, – твердо произнес мужчина. Он говорил с акцентом, происхождение которого Зейлан в испуге не могла определить. Кровь шумела в ее ушах, и все существо девушки кричало о необходимости сопротивляться захвату фейри, но если она поддастся панике, то может подписать самой себе скорый смертный приговор. Хранительница заставила себя сохранять спокойствие.

– Чего ты хочешь от меня? – спросила она совсем не спокойно.

– От тебя? Ничего, – фейри рассмеялся. От звука смеха мужчины по коже Зейлан побежали мурашки, потому что радости в нем не было. Казалось, мужчина даже не был доволен своей победой, которая была уже близка. Возможно, он все-таки был призраком.

– А теперь приятных снов!

– Что… – Зейлан не смогла закончить фразу.

Рука мужчины накрыла нос и рот девушки, будто бы стремясь задушить ее. Зейлан начала биться в руках мужчины; боль в плече была забыта. Все мышцы ее тела напряглись в последней попытке спастись. Однако ее противостояние было недолгим. Взор девушки начал тускнеть, хотя каждая клеточка ее тела кричала, что она должна оставаться в сознании. Зейлан боролась с вялостью, которая начинала преобладать над ее рассудком, но она была сильнее и тянула ее вниз.

– Тсс, – произнес фейри позади нее, словно отец, успокаивающий свою дочь.

И Зейлан потеряла сознание.

– Нихалос —

– Киран! – Кто-то тряс его за плечо. – Киран! Проснись!

Он что-то пробормотал, перевернулся на другой бок и натянул одеяло на голову. Какая-то часть его сознания спала и отказывалась покидать страну грез, в то время как другая часть уже бодрствовала, и принц вспомнил, какой сегодня день – день его коронации. Мысль об этом не пробудила в нем приятного предвкушения, а только лишь усилила его желание оставаться в постели. Если он проспит тот отрезок времени, когда можно будет открыть ворота в Иной мир, то коронацию можно будет перенести на следующий год, когда произойдет новое зимнее солнцестояние. И, может быть, его мать и совет к тому времени уже поймут, какой жалкий правитель из него выйдет.

– Киран! – Олдрен потянул за одеяло и сдернул его с тела принца.

Киран сел на кровати. Голова его пульсировала, а плечи болели от стресса и напряжения последних дней. Он не был готов – и устал до мозга костей. Накануне вечером он в течение многих часов лежал в своей постели и пытался смириться с тем, что произойдет сегодня. При этом его разум снова и снова терзали дикие фантазии о том, как избежать своей участи. Но теперь для этого было уже слишком поздно.

– Киран, – еще раз настойчиво сказал Олдрен. Похоже, постоянно произнося его имя, советник пытался вызвать в нем лучшего короля, чем принц мог стать на самом деле.

Киран открыл глаза и зажмурился от яркого света. Когда глаза принца снова смогли видеть достаточно ясно, он понял сразу две вещи. Во-первых, утро еще не наступило. За окном царила тьма. А во-вторых, Олдрен был бледен, как простыня. Только глаза у него были темны и затуманены горем. Кирану стало не по себе, и он попытался подготовиться к худшей новости, которую советник мог принести ему.

– Что… что случилось? – спросил он хриплым ото сна голосом.

Олдрен плотно сжал губы.

– Говори уже, – настаивал Киран, желая, чтобы вместо советника была Зейлан. Хранительница сообщила бы ему плохую новость так же, как вырвала из его плеча стрелу: быстро и безжалостно. Ведь только после причинения боли мог начаться процесс заживления. Кадык Олдрена нервно дрогнул.

– Речь идет о твоей матери.

Киран почувствовал, что его сердце готово вырваться из груди.

– Что с ней? – спросил он, понимая, что уже знает ответ.

– Она… – руки Олдрена сжались в кулаки, и белье на постели смялось между его пальцев. – Она мертва.