Карл поднял с террасы один из листов. Он оказался грубоватым на ощупь – вероятно, ручная работа. Понюхал его. Ну да, конечно, дамская бумага для писем. Теперь придется хозяйке подыскать замену своим папирусам.

– Эгегей! – крикнул он в окна, ожидая, что из окна высунется хотя бы голова глуховатой горничной, но реакции не последовало.

– Странная какая-то история с этими окнами, – спустя пару минут заметил Мёрк, обращаясь к Ассаду. – Как у тебя с лазанием?

Тот подтянул штаны.

– Единственное различие между мной и обезьяной заключается в банане. – И от души рассмеялся.

Карл был не уверен, что он правильно понял шутку.

В действительности Ассаду оказалось не так уж и легко, когда он ухватился руками за шпалеру.

– Мне кажется, она не выдержит, – заметил помощник на полпути наверх. По тому, как он вцепился в дикий виноград, можно было заподозрить у него страх высоты.

– Давай же, Ассад. Остался всего один метр, и ты будешь наверху. Ты же не хочешь, чтобы я полез вместо тебя?

В ответ послышалось какое-то бурчание, которое можно было растолковать как «почему бы и нет», однако вскоре оно сменилось внятной речью.

– Хорошо, что мы нашли этого Тайса Снапа в Интернете; теперь мы знаем, как он выглядит! – крикнул он, перехватываясь руками за оконную раму.

– К чему ты это сказал?

– Потому что я с уверенностью могу сказать, что именно он лежит тут наверху, мертвый, как камень. Безусловно, следует предположить, что женщина в постели является его супругой.

Он стоял в перелеске между деревьями, откуда имел возможность обозревать почти весь участок, не будучи обнаруженным. И картина, представшая перед его глазами, была ужасной.

Он неплохо вооружился для разборки со Снапом относительно акций Кюрасао, которая вполне могла оказаться достаточно воинственной, поэтому в глубине почти бездонного кармана его куртки лежал молоток среднего размера, которым неудобно было забивать гвозди, зато он как нельзя лучше подходил для нападения на слабо защищенного человека, в данном случае на Снапа.

«Если они побьют меня, мне будет чем ответить», – подумал Рене, прежде чем заметил многочисленные синие вспышки от мигалок на фоне выбеленных фасадов хозяйственных построек.

Деятельность во дворе велась весьма оживленная; всего там насчитывалось штук десять машин, из них пара «Скорых». За ними Эриксен наблюдал с особым вниманием. Из дома вынесли два накрытых с головой тела. Он даже подумать не смел о том, что на носилках лежали Тайс и Лиза. Ну а кто же еще? Тут ведь, кроме них, никто не проживал.

Перед домом было много народу; большинство из них, видимо, местные полицейские, но не все. Облаченные в белые костюмы криминалисты, начальник в гражданском, и, что было отвратительнее всего, там находился Карл Мёрк со своим темным помощником. Вот насколько близко им удалось подобраться… Слава богу, придурок, которого Мёрк взял с собой накануне, вернулся и непредумышленно предупредил его о том, насколько полицейские заинтересованы в их делах. В противном случае он не успел бы смыться вовремя.

Рене посмотрел на лужайку с множеством разбросанных белых листов. Застряв в ветвях деревьев и кустарников, они способствовали созданию печальной обстановки. В паре метрах от него на тополе висела такая же бумажка, на которой было что-то написано. Точнее, напечатано на компьютере и подписано от руки. Как же жутко было представить себе, что, возможно, Лиза сидела и писала на этом самом листе в тот миг, когда все случилось…

«Когда все случилось». Рене пытался осознать значение этих трех слов.

Когда случилось что? Вот как было бы правильнее сказать. Ибо – кто это сделал и почему? Те же люди, что напали на них с супругой?

Вообще-то Эриксен считал, что налет на его собственный дом был делом рук Снапа, но теперь он уже не был уверен в этом.

Тогда кто?

Рене никогда не встречался с Брайе-Шмидтом, но слухи утверждали, что этот человек разбогател отнюдь не честным путем и что он в высшей степени предприимчив и хладнокровен. Предприимчив и хладнокровен, да. Вновь два слова, которые можно было интерпретировать как угодно.

Закрыв глаза, Рене размышлял над ситуацией. Брайе-Шмидт уже немолод и, естественно, нанял людей для совершения грязных дел, если, конечно, за этим вообще стоял он. Но каков был мотив? Тот же, что привел сюда и его самого?

Эриксен взглянул на группу людей и на «Скорые», которые беззвучно исчезли в направлении города. Всего две минуты тому назад он был готов оказаться на месте, как только все разъедутся, однако теперь, перейдя к более рациональному ходу мыслей, понял, что вряд ли стоило туда идти.

Речь шла о деньгах. О куче денег. И даже то, что развернулось сейчас перед его глазами, служило тому неопровержимым доказательством.

Люди разошлись в разные стороны и принялись обходить постройки. Двое полицейских медленным шагом двинулись в его направлении, по всей видимости тщательно исследуя газон и окрестности. «Наверное, ищут следы, – подумал Рене и бросил взгляд назад, где глубоко отпечатались в грунте подошвы его ботинок. – Слава богу, я не успел приехать сюда раньше, иначе я бы наследил вокруг дома», – пришло ему в голову. Он начал пробираться по перелеску к главной дороге, где в укрытии была припаркована машина.

Наконец-то усевшись за руль, Эриксен уже не сомневался. Он видел на носилках Тайса и Лизу, и их убили. На протяжении всей аферы Брайе-Шмидт играл в ней основную роль, и Рене был убежден, что дело обстояло так и сейчас. Жажда наживы не знала границ. То же самое было справедливо и в отношении его самого. Если Брайе-Шмидт погубил этих двух людей ради акций Кюрасао, значит, на данный момент он уже завладел бумагами.

Естественно, Рене был готов отправиться за несколько сотен километров на север, чтобы удостовериться в этом.

* * *

Лампы из кованого железа, фонтан без воды, незатейливые решетки на всех окнах – так выглядели консульства всех центральноафриканских республик. Претенциозно и уродливо.

Рене закрыл машину и застегнул пальто. Конечно, он справится с таким старикашкой, как Брайе-Шмидт, а если нет, молоток наготове. Сейчас предстояло выглядеть энергично и решительно.

Дверной молоточек плотно сидел в пазухе. «Видимо, далеко не каждый день к нему кто-то приходит», – решил Рене и постучал снова, полагая, что дома явно кто-то есть, раз горит свет в нескольких окнах.

Он заглянул на участок поверх калитки, проделанной в заборе из жердей, который окружал сад с высокими древними соснами. Может быть, стоит обойти дом вокруг и попытаться заглянуть внутрь со стороны сада? В таком случае Рене сможет удостовериться, что Брайе-Шмидт находится в доме один.

Будучи мальчишкой, он, бывало, пробирался к соседям на праздник двенадцатой ночи, чтобы замазать им окна закопченной пробкой, но это было давным-давно. Проникновение на чужую территорию явно не являлось основным навыком интеллигентного кандидата юридических наук, построившего карьеру на государственной службе. Поэтому Эриксен ощущал себя неуклюжим недотепой, когда прыгал от кустика к кустику, не спуская глаз с яркого света, лившегося в сад из окон.