– Функциональной? – удивился я.

– Да. Некоторые более ранние модели неопределенного гендерного типа вынуждали испытателей двигаться способами, которые они отнюдь не считали сексуальными. Гребневые же модели в ряде позиций позволяют выполнять вполне традиционные движения.

– Нетрадиционные гениталии для традиционного секса, – констатировал я.

– Конечно! – воскликнул Хинсон. – Мы гордимся тем, что имеем возможность угодить нашим клиентам. Но люди часто рабы своих привычек, будь они в трилах или в своих собственных телах. А исполняя частные заказы, мы думаем и о массовом потребителе.

– Насколько массовом? – спросила Ванн, обведя глазами небольшую мастерскую.

– У нас избранная клиентура, но мы думаем о расширении производства. Принятие закона Абрамса—Кеттеринг означает, что уже через пару лет у нас появится новая категория заказчиков. Нехадены всех мастей. Часть из них захотят приобрести трилы для своей сексуальной жизни. Потому что их тела дряхлеют, становятся немощными. Или они просто захотят воплотить в жизнь свои фантазии. – Он показал рукой на планшет. – Кто-то будет не прочь испытать что-то новенькое во внегендерном теле. Мы будем готовы к любым запросам и никогда не спросим, по какой причине он возник.

– Думаете, найдется много охотников для секс-роботов? – спросила Ванн.

– Мы надеемся на лучшее, – ответил Хинсон. – Хоть нам и приходится быть реалистами. – Он кивнул на фабрикаторы. – Когда мало заказов и мы в простое, то сдаем оборудование в аренду. Иногда делаем специализированные трилы для крупных производителей как субподрядчики. Например, «Зебринг-Уорнер» заказывал нам трилы для хилкеты. А прямо сейчас мы отрабатываем очень приличный заказ по производству базовых трилов для весьма серьезной компании. Это связано с одной новой прокатной фирмой.

– «МобилОн»? – спросил я.

Хинсон на мгновение опешил, но быстро взял себя в руки.

– Наверное, мне не стоило этого говорить, – сказал он, что прозвучало как признание.

– Давайте вернемся к тому, с чего начали. – Ванн показала на фото в планшете.

– Что вы хотите знать?

– Один из них заработал, пока я находился в квартире, – сообщил я.

– Значит, вы были в той квартире, – сказал Хинсон.

– Да.

– Во время пожара.

– Да.

Хинсон окинул мой трил оценивающим взглядом.

– В другом триле, – уточнил я.

– Это я и хотел сказать, – пробормотал он. – Знаете, боюсь, я больше ничем не смогу вам помочь. Если вы тогда находились в квартире, то наверняка уже знаете, кто был нашим тестировщиком.

– К тому времени он был уже мертв, – сообщила Ванн.

– Простите?

– Это трилы Дуэйна Чэпмена. В воскресенье он умер. А вечером того же дня этот трил разгуливал по горящей квартире. У нас есть веские основания считать трил причастным к поджогу. По крайней мере, мы хотели бы прояснить несколько вопросов.

– Понятно, – кивнул Хинсон. – Если Чэпмен тестировал для нас эти трилы, вы хотите, чтобы я вам сказал, кто еще логинился в его аккаунт, чтобы тем самым получить доступ к трилам.

– Верно.

Он развел руками:

– Боюсь, я не могу этого сделать без ордера. По понятным причинам наши клиенты хотели бы сохранить свою анонимность. Само собой, это распространяется и на тех, кому они предоставляют свои трилы для тестирования.

– Тут есть один нюанс, – заметила Ванн. – Дуэйн Чэпмен купил у вашей компании эти пробные образцы и держал связанный с ними аккаунт на ваших серверах, значит вы могли бы получить фидбэк. Однако выяснилось, что он не покупал их лично. Он купил трилы через свою компанию со сквозным налогообложением, которой владел вместе с женой. И ей как собственнику нужна информация. Поэтому она попросила нас добыть ее.

– Это правда? – глядя на меня, спросил Хинсон.

– Можем позвонить ей, если хотите, – ответил я. – А еще лучше – ее адвокату. Он скажет вам то же самое. – По дороге к Хинсону мы позвонили Марле Чэпмен.

– Думаю, мне стоит посоветоваться с юристом, – нерешительно глядя на нас, проговорил Хинсон.

– Только поскорее, – посоветовала Ванн, – а то у нас там кот в машине.

– Это же кот, – сказала Тайла, когда я с трудом зашел в дом, держа Пончика, кошачий лоток и несколько банок тунца.

– Твои дедуктивные способности настоящего ученого не перестают меня восхищать, – ответил я; Пончик вырвался из моих рук, шлепнулся на пол и с урчанием направился к Тайле.

– Я не помню, чтобы мы на собрании жильцов обсуждали появление кота, – сказала Тайла.

– Он не навсегда.

Тайла ткнула пальцем на кошачий туалет:

– Твои покупки говорят совсем о другом.

– Этот кот – важный свидетель, – сообщил я. – В расследовании.

– Свидетель?

– Точно.

– Шутишь?

– Лишь отчасти.

– А мы тогда кто? Конспиративная квартира для котов-свидетелей?

На втором этаже послышался скрип двери, и из комнаты близнецов вышел их трил.

– Это что, кот?! – завопили они.

– О боже, – выдохнула Тайла.

– Он не навсегда, – предупредил я близнецов, пока они с шумом топали по лестнице.

– Почему нет?

– Он – свидетель для ФБР, – сказала Тайла.

– У нас кот по программе защиты свидетелей?! – Близнецы с восторгом воззрились на Пончика, а тот пристально смотрел на них.

– Давайте-ка все успокоимся, – предложил я.

– А можно он поживет в нашей комнате? – спросили близнецы.

– Что там происходит? – закричал сверху Тони.

– У нас тут кот-беглец! – закричали близнецы в ответ.

– Что?

– Он не беглец! – закричал я.

– Он просто свидетель, – добавила Тайла.

– Из твоих уст это звучит как-то глупо, – сказал я.

– Ну да. – Тайла наклонилась и почесала Пончика за ушком.

На лестнице появился Тони.

– У нас не было собрания насчет кота, – объявил он, спускаясь вниз.

– Он не навсегда, – повторил я.

– Но он же может остаться, – не унимались близнецы.

– А где его хозяин? – спросил Тони.

– Мертв. Это кот Дуэйна Чэпмена.

– Бедный котик осиротел, – запричитали близнецы.

– Прекратите, – попросил я.

– Почему он у нас? – спросил Тони.

Я присел, отстегнул ошейник Пончика и протянул его Тони.