и, в сущности, постыдном периоде моей деятельности. Между тем мне неоднократно снилось, что я работаю в лаборатории, произвожу анализы, переживаю различные эпизоды и пр. Сновидения эти большей частью неприятны, подобно сновидениям об экзаменах, и всегда очень туманны. При толковании одного из них я обратил внимание на слово «анализ», которое и дало мне ключ к пониманию. Я стал ведь теперь «аналитиком», произвожу вполне успешные «анализы», правда, не химические, а психоанализы. Я понял следующее: если я в действительной жизни горжусь этими анализами и хочу даже похвастаться перед самим собой, каких я достиг успехов, то ночью сновидение рисует передо мною другие неудачные анализы, гордиться которыми у меня нет решительно никакого основания. Это карающие сновидения удачника, все равно как сновидения портновского подмастерья, превратившегося в известного писателя. Каким образом становится, однако, сновидение в конфликте между гордостью и самокритикой на сторону последней и включает в свое содержание вполне разумное увещевание вместо недозволенного осушествления желания? Я говорил уже о том, что ответ на этот вопрос представляет немалые трудности. Мы догадываемся, что основой сновидения послужила честолюбивая фантазия, в содержание же его вошла вместо нее ее противоположность. Можно упомянуть здесь о том, что в душевной жизни имеются мазохистские тенденции, которым мы могли бы приписать такое превращение. Ближайшее исследование отдельных таких сновидений показывает, однако, еще нечто другое. В туманном вступлении к одному из моих сновидений о работе в лаборатории я увидел себя как раз в том возрасте, к которому относится тот безрадостный и неудачный период моей медицинской карьеры; у меня не было еще должности и я не знал еще, как устроить свою жизнь; неожиданно, однако, я понял, что должен выбрать одну из нескольких невест, которых мне сватают. Таким образом, я был снова молод, и, главное, была молода снова она, женщина, разделившая со иною долгие годы тяжелой жизненной борьбы. Тем самым раскрывается одно из неизбежных и естественных желаний стареющего человека, послужившее бессознательным возбудителем сновидения. Борьба между самодовольством и самокритикой, разыгравшаяся в других психических слоях, хотя и обусловила содержание сновидения, однако, лишь более глубоко коренившееся желание молодости дало возможность этому содержанию проявиться в форме сновидения. Ведь действительно человек очень часто думает: сейчас мне хорошо, тяжелое время позади; но все-таки и тогда было недурно, тогда я был еще молод.

При рассмотрении сновидений, сообщаемых писателем, можно почти всегда предполагать, что он опускает кажущиеся ему излишними и несущественными детали содержания сновидения. Его сновидения дают нам поэтому ряд загадок, легко разрешимых при точной передаче содержания сновидения.

О. Ранк обратил мое внимание на то, что в сказке братьев Гримм о храбром портном сообщается аналогичное сновидение. Портному, ставшему зятем короля, снится однажды ночью его прежняя профессия; он говорят вслух во сне, и принцесса, его жена, в которой пробуждается подозрение, ставит в следующую ночь подле него людей, которые должны записать его слова. Но портной предупрежден, и все кончается к общему благополучию.

Сложный комплекс процессов подавления, сгущения и превращения, после которых аффекты в мыслях, лежащих в основе сновидения, включаются наконец в его содержание, проявляется наглядно при умелом синтезе вполне анализированных сновидений. Я приведу здесь еще несколько примеров роли аффектов в сновидениях.

V. В сновидении о странном поручении, данном мне старым Брюкке, препарировать свое собственное тело, я не испытываю даже в самом сновидении ужаса (Grauen). Это несомненное осуществление желания и не в одном только смысле. Препарирование означает самоанализ, производимый мною путем опубликования моей книги о сновидениях: опубликование это было действительно мне так неприятно, что я отложил печатание уже совершенно готовой рукописи больше чем на год. У меня появляется, однако, желание устранить это неприятное чувство, поэтому-то я и не испытываю в сновидении ужаса (Graueh). «Grauen» (седины) в другом смысле мне бы тоже хотелось избегнуть: мои волосы сильно поседели, и это «Grauen» (седины) побуждают меня перестать колебаться. Мы же знаем, что в конце сновидения, находит выражение та мысль, что мне придется предоставить уже своим детям достичь цели тяжелого странствования.

В двух сновидениях, переносящих чувство удовлетворения на первые мгновения бодрствования после пробуждения, это удовлетворение мотивируется в одном случае моим ожиданием, что я сейчас узнаю, что значит: «мне уже это снилось», в другом же – уверенностью, что сейчас произойдет нечто, что «предсказано предзнаменованием»; это чувство удовлетворения то же самое, с которым я в свое время приветствовал появление на свет второго сына.

Здесь в сновидении остались те же аффекты, которые были в мыслях, скрывавшихся за ними, однако далеко не во всех сновидениях дело обстоит так просто. Углубившись немного в анализ их обоих, мы увидим, что это удовлетворение, не подлежащее воздействию цензуры, получает подкрепление из источника, который имеет основание бояться цензуры и аффект которого, наверное, вызвал бы конфликт, если бы он не скрылся за однородным, вполне допустимым аффектом удовлетворения из другого, вполне дозволенного источника. К сожалению, я не могу подтвердить этого на примере сновидения, но пример из другой области сумеет наглядно иллюстрировать мою мысль.

Предположим следующий случай: подле меня находится человек, которого я ненавижу, так что во мне возникает вполне естественное желание обрадоваться, если с ним произойдет какое-нибудь несчастье. Но это чувство противоречит моей моральности, я не решаюсь высказать это желание. Если затем с этим человеком действительно произойдет что-нибудь, то я подавлю свое удовлетворение по этому поводу и насильственно вызову у себя слова и мысли сожаления. Все, наверное, бывали в аналогичном положении. Но если ненавистный мне человек почему-либо действительно заслуженно вызовет всеобщее неудовольствие, то я буду иметь уже право свободно высказать свое удовлетворение по поводу того, что его постигла справедливая кара. В этом я буду уже единодушен с другими, относящимися к нему совершенно беспристрастно. Я могу, однако, подметить, что мое удовлетворение будет интенсивнее, чем у других; оно получит подкрепление из источника моей ненависти, который до сих пор благодаря воздействию внутренней цензуры не мог выделить из себя аффект, теперь же при изменившихся условиях получил в этом отношении полную свободу. Такой случай имеет место в обществе всюду, где антипатичные лица или члены нелюбимого меньшинства в чем-либо оказываются виноваты. Их наказание соответствует тогда обычно не их вине, а вине плюс та, до сих пор безрезультатная антипатия, которая направлялась на них. Наказывающие совершают при этом несомненную несправедливость, но не сознают ее благодаря сопротивлению того чувства удовлетворения, которое доставляет им устранение столь продолжительного гнета, тяготившего их душу. В таких случаях аффект, хотя и имеет основание, но лишь в отношении качества, но