– В таком случае до завтра.

– До завтра.

В которой рассказывается о необычном общении Кааврена с наемными убийцами

Наконец последние инструкции были написаны – причем, заметим мы, так четко и ясно, что Кааврен не сомневался: никто из его подчиненных ничего не перепутает. Он удостоверился в том, что под документами стоит его подпись, а затем положил каждый на свое место. Только после этого, потирая глаза, Кааврен позволил себе отправиться домой.

Несмотря на то что наступила ночь, улицы продолжали жить напряженной жизнью – Кааврену даже показалось, что воздух дрожит от напряжения. Прежде всего он обратил внимание на то, что прохожих больше, чем обычно в такой час, причем многие люди явно покидали свои дома. Наспех прихватив все самое ценное, они пешком, на лошадях, в фургонах или экипажах – в зависимости от достатка – устремлялись к воротам, ведущим из города. Кроме того, среди тех, кто решил остаться, царили самые разные настроения – от настороженного ожидания до страха и злобы. Кое-кто даже позволял себе открыто враждебные высказывания и жесты в адрес Кааврена, поскольку он был в форме, впрочем, никто из смельчаков близко подходить не решался, а после своего отважного поступка они тут же пускались наутек.

Проходя проспект Парка Семи Лебедей, Кааврен заметил, как в тени лавки, торгующей консервированными фруктами, кто-то прячется. Приглядевшись повнимательнее, Кааврен сообразил, что перед ним Раф, продавец пирогов.

– Мой дорогой Раф, – сказал Кааврен, подходя поближе. – Как дела?

– О-хо-хо! – жалобно простонал Раф. – Это вы, капитан?

– Конечно я, а кто же еще? Но расскажи мне, что явилось причиной печали, омрачающей твое лицо?

– Вы меня спрашиваете! – вскричал Раф.

– Да, я тебя спрашиваю. Мне кажется, что я уже два раза тебя об этом спросил. Так что же случилось, друг мой?

– Я погиб, капитан. Разорен!

– Разорен? Но ведь всего две недели назад твое дело процветало!

– Такова судьба человека, – согласился Раф. – Одно короткое мгновение, и ты падаешь с высоты в самую грязь.

– Что же все-таки случилось? Неужели никто больше не покупает твои пироги?

– Мои пироги? – застонал Раф. – А разве я могу продавать пироги?

– У тебя больше нет пирогов?

– Ни одного.

– Но мне казалось, что у тебя есть телега и...

– Телеги больше нет, – всхлипнул текла. – Разломали негодяи, которые решили, что могут нагрузить ее своими пожитками, чтобы покинуть город.

– Честное слово?

– А что тут такого? – продолжал Раф. – Вот уже три дня я не могу позволить себе покупать муку, необходимую для моих пирогов. Поэтому и пирогов нет.

– Ты не можешь покупать муку, мой дорогой Раф? Неужели такое возможно? Я считал тебя состоятельным человеком.

– Цена на пшеницу, мой дорогой капитан, неслыханно подскочила. И если ни у кого нет денег на хлеб, кто же станет покупать пироги? А моя жена...

– Что твоя жена?

– Никому больше не нужны горшки, которые она делает. Мы лишимся своего дома, если не уплатим налог. Правда, его просто могут взять и разрушить.

– Как это разрушить?

– Все говорят о наступлении на дворец, капитан.

– Все? Кто все?

– Все! А если они пойдут на дворец, тот ответит тем же – и что останется от города?

– Да ладно тебе, успокойся, – проговорил Кааврен. – Не может быть, чтобы все было так плохо. Надежда есть всегда.

Однако текла никак не желал успокаиваться и, потратив на уговоры некоторое время, Кааврен вручил Рафу несколько серебряных монет в надежде, что они помогут ему справиться с проблемами. Раф заплакал от благодарности, и, уезжая, Кааврен понимал, что оставляет у себя за спиной несчастного человека, чья душа исполнена горечи.

Выйдя на улицу Резчиков Стекла, Кааврен раздумывал над своим разговором с Рафом и планах на завтра, и тут на него напал Дунаан.

Мы просим у читателя прощения, если такой поворот событий показался ему слишком резким, но, поскольку история является переложением событий жизни, а история, которую мы рассказываем, посвящена Кааврену (а не Дунаану), нам кажется, что будет правильно, если мы обратим внимание на реакцию Кааврена. Кроме того, с точки зрения Дунаана, события вовсе не развивались резко и неожиданно. Как раз наоборот: выяснив, каким маршрутом Кааврен возвращается домой, он потратил достаточно много времени, выбирая место для засады, и довольно долго его прождал, поскольку не знал, когда тот намерен проехать по улице. Трое наемных убийц должны были проследить за передвижениями Кааврена и обеспечить, с одной стороны, отсутствие полиции, а с другой – позаботиться о том, чтобы рядом не оказалось никого из друзей Кааврена.

Мы должны отметить, что, хотя трое безымянных убийц выполнили порученное им дело, они не должны были находиться в поле зрения, когда Дунаан нападет на Кааврена. Да и вообще, их не посчитали необходимым подробно проинформировать о том, что должно произойти. Впрочем, так полагалось по обычаям джарегов и так и было сделано; если один из них попадет в плен и будет вынужден давать показания под Орбом, он скажет, что не видел, как Дунаан кого-то убил, и даст клятву, что ничего не знал о его планах. Орб подтвердит правдивость его слов; в результате вынести Дунаану и его сообщникам приговор будет чрезвычайно трудно.

Дунаан поджидал Кааврена, спрятавшись между двумя домами, мимо которых Кааврен должен был обязательно пройти. Кроме того, он вывел из строя шар, который освещал улицу (иначе ему ни за что не удалось бы остаться незамеченным). При помощи заранее условленных сигналов ему сообщили, что капитан приближается и что нигде не видно ни полиции, ни его друзей. И тут Кааврен подошел к узкому проходу между домами, а Дунаан абсолютно безмолвно выскользнул из своего укрытия и, зажав в руке длинный кинжал, последовал за ним.

То ли инстинкт и опыт солдата предупредили Кааврена, то ли он услышал едва различимое биение сердца Дунаана, но он обернулся как раз в тот момент, когда кинжал метнулся к его горлу. Он в очередной раз разозлился на себя за то, что его застали врасплох и за отсутствие осторожности – ведь он уже трижды чуть не стал жертвой наемных убийц (читатель должен понимать, что в подобных обстоятельствах разум действует быстрее тела). Однако на сей раз рассчитывать ему было не на что, нападавший оказался в исключительно выгодном положении, а друзья Кааврена, хоть и находились всего в ста метрах от него, ничем не могли ему помочь.

Кааврен успел только открыть рот, чтобы выругаться, когда кинжал миновал его плечо и со звоном упал на землю за мгновение до того, как Дунаан вскрикнул и опустился на колени. Теперь верх над разумом взяло тело и среагировало практически моментально – Кааврен выхватил шпагу, сообразив, что судьба подарила ему удачу, на которую он даже не мог надеяться.