– Я же говорил, что ты, – он обхватил ее за талию и прижал к себе, но фразу оборвал и начал новую. – Выходит все лучше и лучше.

– Уж лучше бы не получалось, – Лира отпихнула его от себя, взглянув на знакомый, но все же чуть изменившийся пейзаж загородного дома. – Мама!!!

Лира не обращала внимание на бывшего бойфренда, все еще осознавая, что произошло и почему. Что совпало в той реальности и в этой? Мужчины и присутствие лошадей – они стояли у просторного загона с пасущимися в нем лошадьми. Часть леса срубили и построили небольшой загон с двумя мерно пасущимися лошадками.

– Лира! Ты говоришь! Ты слышишь себя?!

Тот попытался обнять ее, взять за руки и наверное, покружить, да вот только она не позволила.

– Лет с трех, – откликнулась Лира не без неприязни. – Мама!!!

– Лирка! Да я не об этом!

Вадим продолжал улыбаться, но смотрел так словно на бровях у нее росла вишня.

– Ты ведь до этого только мычала!

Русые волосы его отросшей челки топорщил бьющий в спину Лиры теплый ветер. Он изменился и как будто бы повзрослел. Но Лире было все равно на его присутствие, восторги и даже на то, как он назвал ее.

– Руки убери! – повторила она еще раз, на его новую попытку обнять ее.

Она отпихнула его от себя и пошла к дому, ощущая давно забытую боль в спине, совсем не плавно переходящую в бедро, заставляющую приволакивать ногу. Это намного лучше, чем быть прикованной к креслу или кровати, но она забыла каково это. Не без фанатизма, но она все же берегла себя в том мире. Ей хотелось увидеть маму и папу.

– Алина!

Лира даже запнулась, услышав, как тот зовет маму. Правда тот быстро исправился под брошенным в его сторону взглядом.

– Алина!!! Алина Станиславовна!!!

Затем и вовсе пошел впереди, а точнее попятился спиной, повернувшись к ней лицом. Вид у него был радостный, как у пса.

– Вишневецкая! Ты делала это специально! Просто признайся в этом!

– Конечно! – Лира никак не могла приноровиться к трости. – Сначала подстроила аварию, а потом слегла только бы повеселить тебя!

Вадим как будто бы врос в землю. Лире пришлось обойти его. Ей плевать на то, что он думает. Появился в ее жизни только тогда, когда она превратилась в неизвестно кого. Мычала! Неужели перемещение сработало в одну сторону, и настоящая Марта ушла в мир иной?

– Это не честно, Вишневецкая.

Лицо Вадима оттекло и вытянулось, словно он превратился в одно из монстров дешевого американского ужастика.

– Я ведь попросил прощения!

Вот только взгляд у него стал таким каким она его запомнила – хлестким, злым и жестким.

– О! Ну тогда другое дело! Сейчас перестану дуть щеки и забуду обо всем!

Она не дошла до просторного крыльца каких-то двадцать шагов, остановившись из-за острого желания согнуться в три погибели, а еще лучше упасть на подстриженный газон.

– Подумаешь парализовало! Сущие пустяки!

Вадим остался позади, но ненадолго, вновь нарисовался рядом и положил руку на поясницу, принявшись наглаживать ее.

– Говорил же, не торопись!

– Чацкий, руки убери, последний раз повторяю.

– Прекрати капризничать, помогает же!

Лира слушала Вадима вполуха, сжав зубы так, что во всем черепе заскрипело.

– Мама!!!

– Вадим?

Вот теперь она услышала их, выскочила на крыльцо, взмахнув платиновыми волосами, затянутыми в высокий хвост. Трудно было поверить в то, что несколько часов назад она видела ее осунувшейся и постаревшей. Сейчас она была похожа на ее маму из детства ­– молодую, энергичную и очень даже веселую.

– Что случилось? Я была в душе!

Она спешила к ним. Вадим приобнял Лиру за плечи, чем уже не удивил, а взбесил ее. Он что делает? Думает, что ее осмысленность его рук дело? Несмотря на боль, она приподняла трость и вонзила ее конец в обутую в мокасины ногу, тут же навалившись на нее всем весом. Это ничто по сравнению с тем, что она вытерпела за все это время.

– Ты что делаешь?!

– А теперь улыбайся, – процедила она сквозь непроходящую боль, – перестань капризничать!

Совсем не трудно было не броситься и не обнять встревоженную маму. Поясница разрывалась на куски и требовала согнуться в три погибели.

– Мам, где папа?

Лира все же сделала шаг к ней и, потянувшись обняла ее. У мамы был неверящий и даже потерянный вид. Похоже Лире придется узнать много нового о себе.

– Лира! Лира! Ты заговорила!

Она попыталась отстранить ее, но Лира сжала ее в объятиях так крепко и, не сдержав рыдания, повторила еще раз:

– Позвони, пожалуйста, папе!

Знакомый дом и почти не изменившаяся гостиная. Мягкий диван и куча подушек под поясницей несколько смягчили ощущения в спине и уняли режущую боль в бедре.

– Ты заговорила! Заговорила! Заговорила! Наконец-то!.. Вадим!

Мама наконец выпустила ее, перестав покрывать поцелуями лицо, то и дело отстранять, а потом вновь пачкать лицо блеском для губ.

– А где Марина Константиновна? Хочу поблагодарить ее за свое исцеление!

Мама сошла с лица и отвернулась, забарабанив по подлокотнику кресла пальцами.

– Там, где ей и нужно быть – в тюрьме.

Она подобрала со стола смартфон, принявшись крутить его в руках.

– Почему? Она ведь вылечила меня!

– Она оказалась сумасшедшей! После того как ты свалилась с лошади она бросилась бежать. Ее смогли задержать на Ярославском. Она, видите ли, к родственникам собралась! Ее быстро определили куда следует. Олег позаботился! Следователи говорят о психиатрической экспертизе, но поверь мне: если ее определят в лечебницу, то на ее окнах будут самые крепкие решетки.

Ситуация выходила странной. С одной стороны все сказанное Мариной Константиновной оказалось правдой, но с другой стороны об этом знала только Лира и теперь, в данное мгновение в ее голове пронеслась одна страшная мысль: а не привиделось ли ей все это? Не было ли это всего лишь образом глубоко потрясенного организма?

– Ты помнишь что-нибудь?

Лира кивнула. Она не забыла ничего. Тот день прочно врезался в ее память. Вот только теперь ей нужно решить, что делать с пренеприятной особой по имени Марина Константиновна и, вообще, стоит ли лезть во все это?

– А причем здесь папа? Ты сказала «папа!»

Мама сошла с лица, а потом бросила быстрый взгляд в сторону Вадима.

– Вадик, ты не мог бы распорядиться, чтобы нам подали чай?