В Дании славилось капище на острове Фюн, в городе О´денсе, причем само название города, как очевидно, связано с именем Одина. В Норвегии богатое капище находилось в Тра´ндхейме, в месте по имени Мэр, где «сидел Тор, самый почитаемый из богов, разукрашенный золотом и серебром», а также имелись изображения (статуи. — А.С.) других богов. Там совершались жертвоприношения и собирались «все вожди и могущественные бонды, как это было в обычае…» («Сага об Олаве сыне Трюггви», гл. LXVI и LXIX). В «Саге об Эгиле» упоминается «прославленное капище в Гаударе» (?), где летом совершалось большое жертвоприношение и собирался пир. Туда съезжалась масса народу, в их числе король Эйрик[795]. Что касается наименования Гаудар, то, скорее всего, речь идет об известной в Норвегии местности Холар.

В «Саге о фарерцах» (гл. XXIII) рассказывается о капище и гаданиях на этих островах. Одним из ее героев является предводитель викингов норвежец Сигмунд сын Брестира, который хотел осесть на Фарерах. Сигмунд верил только в «свою силу и мощь», однако по совету ярла Хакона решил «искать защиты» в святилище, у «Торгерд невесты Хёрда» (она же — «Невеста Хельги»)[796]. Дело происходило в 80-х гг. X в. (сага записана в первой половине XIII в.). Капище, куда они отправились, находилось далеко от жилья, на лесной поляне, так что собеседники и сопровождавшие их люди добирались туда сначала проезжей дорогой, а потом боковой тропинкой. Там стоял «дом, обнесенный тыном, дом этот был очень красив, с резьбой, украшенной золотом и серебром… Там стояло множество идолов. В капище было много окон, так что ничто не отбрасывало тень. У торцовой стены стояла женщина (статуя богини. — А.С.) в богатом убранстве. Ярл распростерся перед ней ниц и долго лежал». Наконец он встал и сказал, что нужно «принести ей жертву и положить серебро перед ней на сиденье». Если она «отпустит запястье», которое у нее на руке, значит, жертва принята. После неоднократных слезных молений ярла богиня «отпустила» запястье. Хакон, сняв браслет с руки статуи, передал его Сигмунду, предупредив, чтобы тот никому его не отдавал, так как «в этом запястье удача»[797].

Чтобы узнать чей-то жребий или судьбу задуманного предприятия, как личного, так и общественного, жрецы гадали на внутренностях жертв, предпочитая из птиц — соколов, а из животных — белых коней.

Свой жребий пытались не только узнать, но и облегчить или хотя бы не утяжелить. Для этого, собственно, и приносились жертвы богам. При ритуальных действиях долго употреблялись кремневые ножи. Известно, что проверку того, принята ли жертва, производили, погружая в колодец или в свободную воду человека. Если он не выплывал, жертва была принята и можно было рассчитывать на милость богов. Упоминается и принесение в жертву животных похожим способом, когда их топили в воде.

Из саг известно о нескольких святилищах в Исландии. Одно из них располагалось на Поле Тинга в Широком Фьорде. Там был устроен «круг, где людей приносили в жертву богам. В этом круге стоит камень Тора, о который жертве разбивали голову»[798]. Жертвоприношения совершались трижды в год и сопровождались большими пирами. Происходили они осенью (на пороге зимы), затем в середине зимы — на йоль, т. е. Новый год — праздник, который был связан с культом плодородия[799], и, наконец, летом. Судя по «Саге о Магнусе Слепом и Харальде Гилли», святость йоля, когда никто не работал, соблюдалась минимум 3 дня, а в «Саге об Олаве Святом» сказано, что на йоль пировали 7–8 дней, а то и больше (гл. CLXII). По этому случаю украшали помещения, развешивая по стенам ковры, красивые ткани, кожи и оружие. Праздник обязательно сопровождался жертвами дисам, как богиням плодородия[800]. На это же время назначались обычно большие (общие) тинги и торжища[801].

Вот что рассказывает Снорри Стурлусон об одном жертвенном пире в Норвегии, при короле Хаконе Добром (ум. ок. 960). В Трёндалеге жил Сигурд, ярл Хладира, который был ревностным язычником. «По древнему обычаю, когда предстоял жертвенный пир, все бонды должны были собраться туда, где стояло капище, и принести припасы, которые нужны для жертвенного пира». Они же доставляли пиво. Для пира закалывали скот, включая лошадей. Кровь от этих животных называлась жертвенной кровью, ее собирали в особые чаши, «а жертвенные веники были наподобие кропил», — замечает христианин Снорри. С их помощью окропляли кровью все жертвенники, стены капища внутри и снаружи и людей. Мясо затем ели во время пира, сварив его в котлах, висящих над кострами в пиршественной палате. «Тот, кто давал пир и был вождем, должен был освящать полные кубки и жертвенные яства. Первым был кубок Одина — его пили за победу и владычество своего конунга, потом шли кубок Ньёрда и кубок Фрейра — их пили за урожайный год и мир. У многих было в обычае пить после этого кубок Браги. Пили также кубок за своих родичей, которые уже были погребены. Этот кубок назывался поминальным». Ярл Сигурд оказался щедрым человеком: устроив большой жертвенный пир в Хладире, он взял на себя все затраты. Это «доставило ему большую славу», которую воспели в стихах[802].

Собственные святилища были и у знатных людей. Так, в «Саге о Ньяле» рассказывается о ярле, у которого сожгли принадлежавшее ему святилище, а сокровища, там собранные, похитили. За убийство в священном месте убийцу объявляли вне закона (о том же идет речь и в «Саге об Эгиле»)[803].

По обычаю, вероятно очень древнему, если кто-либо сам приносил себя в жертву Одину, за ним на смерть должна была идти его жена[804]. Один арабский путешественник рассказывает об обряде сожжения наложницы вместе с умершим хозяином[805]. В сагах я не встречала описания или упоминания о таких обрядах, возможно, они уже отошли или отходили в прошлое. Но человеческие (и не только человеческие) жертвоприношения, путем пронзания копьем, утопления и повешения на дереве, засвидетельствованы современниками описываемых событий.