почти не была занесена – ветер сюда не добивал. Он справился со скрипучими пружинами, зашел внутрь – и вдруг увидел свет. Тоненькую полоску света из-под подвальной двери. Иван дернул ручку – заперто. Ни на что не надеясь, постучал.

Долго-долго никто не отзывался. Потом осторожно, будто нехотя, скрежетнул ключ в замочной скважине. Дверь приоткрылась.

Иван не сразу узнал лицо. Впалые щеки, седая щетина на лице и черепе, темные провалы вместо глаз. Почти безумный взгляд. И все-таки это был он, его друг, коллега и сосед.

– Славка… – шепнул он.

И тут уже захотелось расплакаться по-настоящему. Но слез не осталось.

Славка смотрел, как Иван ест тушенку, выковыривая ее из банки гнутой вилкой. Иногда подкидывал деревяшки в маленькую печку. И рассказывал.

Когда Ивана не смогли вытащить обычным способом, Славка все-таки побежал к начальству и покаялся. Пробовали разные методы, вызвали врачей – все оказалось тщетным. Подключили к внутривенному питанию, поддерживали организм и ждали, наблюдая за его перемещениями по тому миру. Гибель снегиря в борьбе со Змеем Горынычем лишила их возможности общаться с Иваном, однако видели они по-прежнему все.

Когда Морена рассекла ему грудь, ситуация стала критической. Остановка сердца, клиническая смерть – ему срочно сделали операцию, но так и не смогли вывести из комы.

На этом бы история и закончилась, но вмешался человеческий фактор. Один из техников, обеспечивающих трансляцию из глаз Ивана, сохранил материал, сделал ролик о его похождениях в том мире и выложил его в Интернет. Да к тому же в комментариях, в спорах со зрителями рассказал о сути проекта.

Ролик завирусился. Десятки миллионов просмотров. Его увидела вся страна. Половина из тех, кто видел, – поверили. Четверть – зафанатели. Мифологическое пространство горстки родноверов сразу же получило ресурс миллионов людей, давно соскучившихся по чему-то такому. Морена вдруг стала народным героем, самым ожидаемым, узнаваемым и воспроизводимым персонажем. А ее зимний крест – косой с перекладинами – символом всего общества.

А дальше что-то пошло не так. Все вдруг сразу стали готовиться к войне. С самых высоких трибун зазвучало, что мы попадем в наш родной славянский рай – ирий, а наши враги – в их дьявольский ад. Истинные боги – за нас. Морена – наша!

Славка рассказывал и рассказывал, торопливо, глотая слова и давясь ими, будто пытаясь успеть поделиться пережитым ужасом:

– По телевизору… Когда он еще работал… Передали, что мы жахнули в ответ… Но мне кажется… – Он обхватил голову руками и закрыл глаза. – Это ведь мы впустили ее сюда… Понимаешь, Ванька? Это, блин, мы…

Иван хотел как-то подбодрить друга, потрепать его по голове, как раньше, но так и не решился притронуться к ежику седеющих волос.

– А кто она вообще такая, эта Морена? – спросил он. – Ты собирал информацию?

– Собирал… Богиня зимы и смерти. По славянским поверьям, живет в мире мертвых, Нави… Скитается там в снегах и иногда приходит в Явь, чтобы сделать свое черное дело.

– Надо ее как-то остановить. Заставить убраться из нашего мира!

Славка только хмыкнул.

– Ну подожди, – не сдавался Иван, – ты же сможешь меня опять подключить? Ну? Это же сказка, понимаешь? А в сказке всегда есть способ победить зло! Верни меня туда. Просто верни – и я найду этот способ.

Славка помолчал. Потом качнул головой:

– Электричества нет… Оборудование давно вывезли… Нет, без шансов…

– Всегда есть шансы, всегда! Как с ней справиться? Ну! Ты же голова, думай! Как?!

– Никак, блин! Это богиня смерти, понимаешь?! Ну как ты справишься с богиней? Никак! И еще… Это давно не сказка, Вань… Это наша жизнь… Зимний крест… Теперь мы все тащим ее зимний крест…

Караван растянулся на километр, не меньше. Впереди шли мощные «Уралы», укрепленные самопальной броней, – если что случится, первый удар примут они. Дальше ехали траки с артельными грузами, каждый с хорошо вооруженной охраной, суровыми мужиками с «калашами» и в камуфляже. За ними тащились машины частных купцов, разномастные, старые и дохлые – именно они чаще всего оставались на трассе из-за поломок или нападений разбойников. И в самом хвосте, перед замыкающей колонну охранной самоходкой, тряслись «буханки» с пассажирами.

Иван ехал в одной из таких «буханок». Внутри было холодно, душно и пахло немытыми людьми. Разговоры вспыхивали и затухали сами собой.

– Нет больше Вологды, ёпт, – сокрушался бородатый мужик в ушанке. – Что-то мощное туда хренакнуло, ёпт. В центре, говорят, ни одного дома не осталось, ёпт. Все в стекло сплавилось. Ну я понимаю, ёпт, там, Череповец жахнули – там, ёпт, металлургия, заводы. Или Плесецк, ёпт, там космодром. Был. Но Вологду-то за что?

Иван слушал и мотал на ус. Про Вологду он уже знал – сам по ошибке сначала сунулся по северной трассе, думал, так быстрее будет. Но уже за Даниловом все оказалось перекрыто – шлагбаумы, плакаты со знаками радиоактивной опасности. Пришлось делать крюк и ехать на Кострому, переходить Волгу по льду и прятаться от патрулей в сугробах.

В Костроме, такой же пустой, как и Ярославль, его все-таки сцапали. Трое суток он просидел на гауптвахте при военной части, два раза его хотели расстрелять как дезертира, но вовремя раскровившийся шрам через всю грудь его спас. Легенда о том, что он комиссован по тяжелому ранению, сработала, и ему даже вернули рюкзак с тушенкой, который он тащил с самого Ярославля.

Потом он на перекладных долго добирался до Великого Устюга, по пути растратив почти все запасы. В Мантурово попал под перекрестный огонь двух банд разбойников и едва выполз по льду реки. В Шарье прибился к артели гробокопателей и битый месяц долбил мерзлую землю, зарабатывая на дорогу. Дальше был путь на север, машины не выдерживали сорокаградусных морозов, а заметенную трассу по краям вместо шестов отмечали замороженными трупами.

И лишь теперь ему повезло – от Великого Устюга вниз по Северной Двине как раз собрался караван, к которому можно было прибиться. Шли до Холмогор и Новодвинска, хотя и пугали друг друга, что туда добивает радиация и от бывшего космодрома в Плесецке, и тем паче от уничтоженных баз Северного флота на Белом море. Но так далеко Ивану было не нужно.

– Усть-Ерга? – удивился водитель. – Какого черта ты там забыл?

Но и Усть-Ерга не была конечным пунктом. Выбравшись из душной «буханки», Иван подтянул лямки тощего рюкзака и стал искать живых. Дома стояли пустые, на стук в дверь и окна никто не откликался. Он почти уже отчаялся, но сунулся в здание школы на краю поселка – и оказался под прицелом двустволки