В начале приема был оглашен указ о присвоении Юрию Алексеевичу Гагарину званий Героя Советского Союза и летчика-космонавта СССР. Стоя на сцене Георгиевского зала, Леонид Ильич Брежнев лично приколол к мундиру космонавта золотую медаль Героя и орден Ленина и отметил, что тот «совершил необыкновенный великий подвиг». Гагарин в ответном слове поблагодарил партию, правительство и народ за внимание и заверил, что готов выполнить любое задание. «Служу Советскому Союзу!» – по-уставному сказал он.

Первый тост за космонавта поднял Никита Хрущёв. Текст настолько примечателен, что я процитирую его (по стенограмме, опубликованной в сборнике «Первый пилотируемый полет. Книга 1», 2011):

«Товарищи, господа. Мы все взволнованы виновником торжества. Но мы тоже в какой-то степени, видимо, причастны к этому преступлению, совершенному им, если можно назвать это преступлением. Действительно, нельзя без волнения думать и тем более говорить. Мы, советские люди, особенно горды потому, что весь мир гордится этим, потому, что это завоевание человечеством нового положения; для человека, когда он покорил космос. Это торжество всех людей мира. Но вы можете представить себе, каждый, представляющий здесь какую-либо нацию или государство, какое наше чувство, советских людей, что это удалось нам, нашему Юрию Гагарину. ‹…›

Но я одно только могу сказать или, вернее, повторить от нашей партии, правительства. Я не скрою, что это показывает величие, расцвет нашей науки, техники и инженерной мысли. Это дает многое с точки зрения обороны нашей страны. Мы получили, конечно, колоссальное преимущество. Но не это главное для нас. Главное для нас: пусть тот, кто точит ножи против нас, знает, что Юрка был в космосе, всё видел теперь, всё знает. А если надо – еще полетит, а если ему надо подкрепление – может другого товарища взять, может полететь и лучше рассмотреть. Какой вывод из этого? Вывод тот, что это не должно давать господства какой-либо стране. Это должно привести к большему убеждению всех людей в мире с тем, чтобы больше усилий направить на обеспечение мира, чтобы прийти к разоружению: только при всеобщем разоружении, при всеобщем контроле можно обеспечить мир во всём мире. Только при этом.

Мы об этом громогласно сказали, не только сказали, но и предложения внесли свои. Мы ждем, когда другие страны ответят нам на наши предложения, и мы будем рады в любое время подписать такое соглашение и покончить с гонкой вооружения, разоружиться с тем, чтобы обеспечить мир. Но покамест не будет соглашения, то, конечно, как говорится, надо думать об обороне страны. Но не это сегодня тема нашего торжества. Я предлагаю поднять бокалы и выпить за торжество человека, разума, гения человека, когда он в результате науки, своего гения оторвался от Земли, поднялся в космос. И недалеко то время, когда будет уже обеспечено межпланетное сообщение не для одного человека. За первого человека советской страны, который поднялся в космос, описал круг вокруг Земли и опустился там, где ему приказано».

Как видите, на приеме Хрущёв выступил более откровенно, дезавуировав свои обещания на митинге. Пока, мол, не будет соглашения о всеобщем разоружении, то мы будем думать прежде всего об обороне страны, а товарищ Гагарин, если понадобится, один или вместе с другим космонавтом отправится на орбиту с военно-разведывательной миссией. Получалось, что корабль «Восток» имеет двойное назначение и может быть использован для обеспечения стратегического преимущества в космосе. Столь напористое выступление озадачило цензоров, поэтому тост Никиты Сергеевича был дан в коротком пересказе с упоминанием необходимости всеобщего разоружения.

После Хрущёва на приеме с тостами выступили: от дипломатического корпуса – шведский посол Рольф Сульман, от рабочих – токарь Н. М. Кузьмин, от колхозников – В. Ф. Люкшин, от рабочей молодежи – Валентина Петрищева, от интеллигенции – писатель Леонид Сергеевич Соболев, от Военно-воздушных сил – главком Константин Андреевич Вершинин.

Затем слово снова взял Хрущёв и сказал такое, что в репортажах, опубликованных на следующий день, сочли за лучшее сократить его выступление до пары фраз: «Глава Советского правительства сообщает, что все участники создания космического корабля-спутника „Восток“ будут представлены к высшим правительственным наградам. Он предлагает тост за создателей корабля-спутника».

В действительности второе выступление главы государства на приеме звучало так:

«Товарищи, господа. Мы поздравили Юрия Гагарина с полетом и наградами, присвоением звания № 1. И этот первый номер перед вторым, третьим, он всегда будет первым в веках потому, что это первый наш человек. И это не только вы, а с вами всё человечество поднялось в космос, потому что это достояние всего человечества – оторваться от Земли. Я бы предложил тост за тех, которые создали этот корабль и дали возможность подняться Юрию Гагарину в космическую высь, – за ученых, инженеров, рабочих. Мы посовещались в Центральном Комитете и правительстве и на днях представляем всех товарищей, участвующих и отличившихся в создании этого корабля, к высшим правительственным наградам. Поэтому я предлагаю выпить за этих героев, которые здесь среди вас присутствуют, часть только, но главные вдохновители и строители, они здесь, узнайте по носу или по цвету волос, кто они такие. Сейчас по соображениям нашей безопасности мы не называем их имена, поэтому они не получат полного удовлетворения, которое получил Юрий Гагарин. Он в кино заснят, а им мы пожмем руки, они возьмут ордена, положат их в несгораемый шкаф. Но пройдет время, и они оденут эти ордена, пройдет время, и мы воздвигнем в честь их монумент и напишем эти славные имена, имена тех, которые своим гением создали эту замечательную космическую машину. А сейчас поверьте мне, что они здесь присутствуют, и я предлагаю вам выпить за награждение, выпить за их здоровье».

Конструкторы ракеты-носителя и космического корабля действительно присутствовали в Георгиевском зале. И действительно ни один из профанов не мог сказать, кто они. Оставалось, как и говорил Хрущёв, определять «по носу и цвету волос». Важнее в этом спиче было твердое заявление главы государства о том, что имена создателей ракетно-космической техники станут известны общественности не завтра и даже не послезавтра: «по соображениям нашей безопасности» они останутся засекреченными еще много лет – вместе со своими полигонами, бюро и опытными заводами.

С появлением Юрия Гагарина у штатных идеологов и пропагандистов отпала необходимость выдавать за работников ракетно-космической отрасли ученых, причастных в лучшем случае к вопросам газодинамики, как, например, академик Лев Иванович Седов, которого в западной прессе называли «отцом спутника». Теперь на любые вопросы о советских достижениях в области внеземной экспансии мог ответить первый космонавт. Но перед тем нужно было подготовить такую официальную версию истории космонавтики, которая не подрывала бы «безопасность», но при этом демонстрировала бы «научное богатство» Советского Союза. Задачка оказалась не из простых.