— Это ужасно.

— Помнишь доктора Роде?

— Директора собрания искусств Кенигсбергского замка? Немца, отвечавшего за сохранность Янтарной комнаты?

Сэм кивнул:

— Роде покончил с собой в госпитале в 1945 году.

— Не может быть!

— Я тебе рассказывал о профессоре Брусове. Кремль послал его в Кенигсберг, чтобы разузнать, что же все-таки случилось с Комнатой. Когда он не смог ничего найти, его отозвали в Москву, где он почти сразу же умер от сердечного приступа. А позднее Георг Штайн, немец, который также разыскивал Комнату, тоже покончил жизнь самоубийством. — Красивое лицо Сэма в темном гриме было задумчивым. — Эти смерти стали называть «проклятием Янтарной комнаты». Затем Сельвестер Маас, который был убит, и, может быть, Дэниэл Остриан и вот теперь Лайл Редмонд.

— Дед Редмонд не убит! Они не посмели бы...

И тут зазвонил телефон-автомат. Звонок казался громче колокола Биг-Бена. Джулия бросилась к нему и прижала трубку к уху. Сэм застыл рядом с ней, напряженный, встревоженный.

Она быстро спросила в трубку:

— Ты нашел его?

Граффи был злым и напуганным.

— Черт тебя подери, Джулия! Во что ты меня втянула? Лучше бы ты забрала свои десять кусков вместе с деньгами на транспортные расходы.

— Ты нашел Стаффилда?

— Унюхал ли я это дерьмо? Да? Это стоило мне твоей сотни и еще одной сверху, которой у меня не было, и потом они пытались убить меня!

— Кто пытался убить тебя?

— Откуда я знаю? Два крутых типа — это все, что я понял. Если бы я не знал тайного выхода из гостиницы и если бы Рубен не думал, что это дурацкий рейд Администрации по борьбе с наркотиками, я был бы уже на том свете. Теперь Рубен тоже ищет меня. Он думает, что я привел их к нему, и хочет получить мою голову, нарезанную тонкими ломтиками на блюде.

Джулия прикрыла трубку рукой и прошептала Сэму:

— За ним охотится тот, кто продавал ему наркотики, и два человека пытались убить его. Наверно, он выследил Стаффилда по своим наркотическим связям. — Она опять заговорила в трубку: — Граффи, прости. Мне и в голову не приходило, что это может быть так опасно. Я все учту, но... ты нашел его?

Голос Граффи дрожал от раздражения.

— Когда я получу эти чертовы бабки?

— Сейчас я не могу тебе их дать. Мне нужно несколько дней...

Наступила долгая пауза. Она слышала учащенное дыхание и почти ощущала запах пота Граффи.

— Дьявол, может, так будет лучше. Я всегда смогу найти тебя, Джулия, девочка. Сейчас эти деньги свяжут меня по рукам и ногам. Я выйду на тебя позже.

— Граффи? — взмолилась она.

— Гостиница «Чифтейн» в «Адской кухне». Комната ЗС. — Он продиктовал ей адрес. — Ну, я пошел. — Пауза. — Береги себя, детка. Кем бы ни были те два парня, они очень крутые. Без шуток.

— Спасибо, Граффи. Свои десять тысяч, до последнего цента...

Но телефон уже отключился. Она повесила трубку и назвала Сэму адрес.

* * *

10.50. ПОНЕДЕЛЬНИК

Джеффри Стаффилд только что еще раз перезвонил в свой колумбийский банк. Вторая половина его денег до сих пор не поступила. В ярости он посмотрел на часы, но ответ ему был уже известен. Двадцать четыре часа Винса Редмонда уже давно истекли.

Он вернулся в комнату из тускло освещенного гостиничного коридора, уставился невидящим взором в грязное окно и прикурил сигарету от зажигалки. Глубоко вдохнул. Когда ярость немного улеглась, он решил, что останется здесь еще на полчаса. Не больше. Это все, что он может дать Туркову. Жаль, что Туркова не было с ним с самого начала. Полчаса. Не больше.

Но он знал, что это лишь бравада. У него было сильное подозрение, что Турков не приехал. Проклятый киллер взял деньги, но не собирался выполнять работу. Или его перехватили Редмонды. В конце концов, это одно и то же. Слишком много для верного питбуля, подумал он с горечью. После окончания холодной войны никому нельзя верить.

Он подумал о Колле. Вот она в фартуке и в садовых перчатках подрезает розы — этакая неприступная английская матрона. Он представил их гостиную с фотографиями детей. С чувством самоуважения вспомнил, что держал руки подальше от них, даже пальцем не касался. Но он расплачивался за этот покой в трущобах на континенте. Все эти сияющие мордашки и гладкие, пухленькие тела чужих детей. Особенно маленьких мальчиков.

Даже сейчас в нем нарастало желание. Разум боролся с ним. По коже побежали мурашки. Желание будет мучить его тело, пока он не найдет мальчика. Он еще раз затянулся сигаретой «Плейерс». Давление... стресс... как там еще самый новейший идиот-гуру назовет его... стал для него гибелью. Никто не способен без какой-нибудь отдушины иметь дело с отвратительными преступлениями, с льстивыми кабинетными политиками и с таким, как у него, пуританским образом жизни. Умом он понимал, что это неправильно. Но все остальное в нем требовало выхода.

Он сделал три быстрые затяжки и схватил свой чемодан. Надо выбираться отсюда. В любом случае у него есть четыре редмондовских миллиона долларов, которыми он может распоряжаться. Этого может вполне хватить. Они с Коллой могут затеряться где-нибудь в южной части Тихого океана. Нужно только вырваться из Нью-Йорка.

Он направился к двери.

Раздался стук, легкий, как условный сигнал. Турков. Это должен быть Феликс Турков. Он с готовностью распахнул дверь.

— Феликс...

Подобно хорошо натренированным собакам-убийцам, четверо одетых в темное и вооруженных незваных гостей ворвались в комнату, швырнули его на кровать и вырвали у него пистолет «беретта».

— Кто вы? — спросил он, потрясенный, — Что вам надо?

Они не отвечали. Казалось, каждый в точности знал, что должен делать. Единственная среди них женщина принесла чемодан и поставила его на стол. Чемодан выглядел точно так же, как тот, что был у него. Тот, что из Хитроу и от Винса Редмонда. Один из людей пошел в ванную комнату и вернулся обратно. Два самых высоких человека крепко держали Стаффилда за плечи и руки. Они были в толстых перчатках для того, чтобы не оставить на его теле синяков.

Ужас охватил его.

— Прекратите!

Он боролся, попытался неумело поднять кулак, но оказался слишком слабым.

— Да вы знаете, кто я такой? Только троньте меня, и Скотланд-Ярд вас похоронит!

Но никто его не слушал. Женщина засмеялась и начала срывать со Стаффилда одежду. Все его настойчивые тайные желания куда-то исчезли. И когда лица его давно забытых жертв одно за одним стали возникать в голове, Стаффилда прошиб пот.

— Извините, — прошептал он. — Извините. Еще можно все исправить. Разве моих извинений не достаточно?

* * *