Ду-ду-ду-дут! Над позицией «духов» взвилась пыль, полетели осколки камней. Крупнокалиберный! Блокпост! Под аккомпанемент пулеметных очередей я ввалился в окоп. Руки тряслись, и ноги гудели, встать никак не получалось. На блокпосту творилось что-то несусветное. Часть каменных заборов была снесена разрывами, но минометы продолжали свою работу, посылая к тропе свои смертоносные подарки. Мимо меня пробежали двое солдат, тащивших на носилках раненого. Чуть переведя дух, я встал и побрел по окопу в сторону «Утеса». Его гулкий грохот звучал почти постоянно. По пути я подобрал чей-то автомат, проверил магазин – полон.

Вот и окоп. К пулемету прильнул солдат в бронежилете, надетом прямо на тельняшку. Почуяв движение позади, он повернул голову. Михайловский! Лицо его было покрыто разводами копоти, но я его сразу узнал.

– Живой, лейтенант?

– Как видишь…

– Держись, снизу броня идет! Всего-то ничего и осталось! Сейчас их умоют!

Над нашей головой, грохоча винтами, прошли «крокодилы».

Солдат в тельняшке плескал из ведра на руки Михайловскому. Тот фыркал, брызги летели во все стороны.

– Хорошо! Давай, лейтенант, сполоснись!

– Да я уж после, сейчас твои ребята Вовку принесут, мы уж вместе.

Он подхватил с бруствера тельняшку, вытер лицо.

– Ну, как знаешь. Я тогда потопал, надо донесение отписать.

– А лейтенант зачем сидит? Пускай он и пишет.

– Убило его. В самом начале боя.

– Как это? Он же из землянки и не вылазил, а чтоб ее пробить, так надо в упор садить. И то, боюсь, не сразу получится.

– Миной накрыло.

Он повернулся и зашагал по окопу. Проводив его взглядом, я подошел к землянке. Да, взрыв, действительно произошел внутри, вон как раскидало балки. Судя по всему, мина была немаленького калибра. Или она была не одна? Покачав головой, я повернулся, чтобы уходить, но тут мой взгляд зафиксировал что-то постороннее. Что именно? И где? Слева, что это…

Михайловский сидел за столом. Курил. Морщился и что-то подсчитывал на листе бумаги. Покосился на меня и ничего не сказал. Я присел рядом и положил ему на стол чеку от гранаты.

– Что это? – спросил сержант.

– В землянке два взрыва было.

– Да хоть десять, мало ли что тут в воздухе летало?

– «Духи» настолько близко не подходили. Не могли они гранату бросить.

– И?

– Кто приказал открыть огонь?

Михайловский помолчал. Отложил ручку.

– Я приказал.

– А Королев? Я же видел, «духи» начали стрелять после вас. Как же это его так?

– Будешь докладывать?

– Нет, – я покачал головой. – Что я могу доложить? Меня тут не было, я только в разгаре боя и подполз. Ты тут старший по званию, тебе и отписываться.

– А?

Я поднялся и, взяв со стола чеку, выбросил ее в окоп.

– Солдаты ведь все равно скажут то же, что и ты?

– Он приказал не стрелять… Их, – сказал он, – все равно уже не спасти, а нам всем скоро в Союз.

– Действительно так?

– Кому через месяц, кому через полгода… Мне через месяц.

– Ладно. – Я поднялся. – Пойду Вовку встречу, нам к своим надо, вниз. Ребят в помощь дашь?

– Не вопрос, сейчас распоряжусь.

– Бывай тогда. Спасибо за помощь.

– Тебе спасибо!

– Мне-то за что? Это ж не я тебя спас.

– Как сказать… Ты живешь-то где?

– В Москве. А что?

– Найду тебя, как дембельнусь. Добро?

– Добро.

Мы пожали друг другу руки, обнялись, и я пошел к двери…

– Ты мне можешь объяснить, что тут за хрень творится? – кивнул я в сторону закрывшейся двери. – Что все с ума посходили, будто я Мона Лиза и меня надо круглосуточно сторожить?

– Ну, без этой картины я уж как-нибудь проживу. Да и страна, если честно, от горя не помрет.

– Хорошо, умыл. Пример неудачный. Но, ради бога, что тут происходит? Это-то ты мне можешь объяснить?

– Могу. Садись. – Он пододвинул мне кресло на колесиках. – Чаю выпьешь?

– Не откажусь. – Я подъехал к журнальному столику. Зная мое пристрастие к этому предмету обстановки, Димка всегда предлагал мне его. Уж очень я любил, оттолкнувшись от стола, проехать к нужному месту. Дома тесно, а тут простор! Только и катайся. – Что-то все меня сегодня чаем поить начинают. Сначала Яковлев, теперь вот ты.

– Был у него уже?

– Только вышел. Он меня, правда, еще и коньяком поил…

– Обойдешься. Я на работе. Это ты у нас вольный пенсионер, а мы тут, как рабы на галерах, пашем с утра и до ночи. Вот вина могу предложить.

– Абхазского?

– Китайского! Будто не знаешь?

– Не, давай уж в другой раз. А то я такими темпами сопьюсь совсем с вами.

– Ну в другой, так в другой. Что у тебя за проблема?

– Не прикидывайся, ладно? Ты сам уже все знаешь, и получше меня.

– Ну, в принципе, ничего особенного вокруг тебя пока еще не происходило. Ну вот, сели тебе на телефон какие-то залетные парни, так и что с того? Можно подумать – в первый раз? – начал излагать по делу Михайловский.

– У меня – в первый.

– Да? Совсем с памятью плохо стало? Машину твою по базе пробили, ее местонахождение пасут.

– Еще что?

– Вокруг твоей квартиры тоже было какое-то шевеление началось, но не повезло болезным. «КРАЗ» какой-то, не иначе, как спьяну, их колесом задел, представляешь?

– На чем они были-то?

– На «восьмерке». А «КРАЗ» им аккурат по капоту и проехался…

– Представляю себе их рожи…

– Обычные «гольяновские», ничего особенного. Как они пояснили, «коммерса» пасли, денег он им задолжал.

– Много? – поинтересовался я.

– А хрен его знает? С ним поговорить не удалось.

– Сбег?

– Да нет. Просто адрес у него с твоим совпал, бывает же такое? Ну а там его никто искать не стал.

– Вот умеешь же ты самую хреновую весть преподнести так, будто это неведомо какое счастье!

– Как учили…

– И что ж мне теперь делать?

– Пока и не знаю. Не просматривается пока в этом деле единый заказчик. Вроде как они вдруг все сами по себе вокруг тебя пляски затеяли. Понимаю, что бредятина это, но никак пока не можем отыскать этого дядю любопытного.