– Почему это? Я что, совсем немощный стал, батон хлеба не донесу?

– Видите ли, мы очень заинтересованы в том, чтобы вашему здоровью ничего не угрожало бы. В том числе – и некачественная еда.

– Вы серьезно?

– Более чем. Я не уполномочен это обсуждать, но, поверьте мне, для этого есть все основания.

– Если я все правильно понимаю, то и погулять по ночному городу в одиночестве я не смогу?

– Гуляйте себе на здоровье. Только не один.

– Порядочки у вас… Меня что же, как министра, теперь охранять будут?

– Почти так же. Даже серьезнее. Министра можно нового назначить. А вот воскресить вас, в случае чего, мы не сможем.

– Убедили. Список я напишу, возьмете с собой. Какие еще вопросы у вас есть?

– Вы можете завтра проехать к нам в управление? С вами хотел бы увидеться наш начальник.

– Ну, для чего-то же я сюда вернулся? Думаю, что и у меня к нему будет парочка вопросов. Могу, конечно.

– Тогда в десять часов за вами заедет машина. Подойдет?

– Да я и сам доеду. Скажите только адрес.

– Извините, но по вышеуказанной причине за руль вам пока что тоже нельзя. Машина будет наша.

– Вот даже как? Ну и ладно, ну хоть на бензин не потрачусь лишний раз.

Войдя в здание, мы поднялись на второй этаж и двинулись направо. Длинный коридор с ковровой дорожкой на полу напоминал мне Московский университет. Бывали в нем похожие места. Пройдя по коридору метров пятьдесят, мы остановились около двери с номером двадцать три. Демин потянул ручку на себя, и мы вошли в приемную. Наши провожатые остались в коридоре. Слева от входа обнаружилась симпатичная секретарша.

– Добрый день, Маша, – приветствовал ее Демин. – Мы к Виктору Петровичу.

– Да, конечно, он вас уже ожидает. – Девушка нажала что-то у себя на столе. – Виктор Петрович? Демин прибыл. Да. Хорошо. Александр Сергеевич, проходите, пожалуйста, в кабинет.

Я подошел к двери. Демин остался в приемной. Войдя в кабинет, осмотрелся. Большая, ярко освещенная солнечными лучами комната. Длинный стол посередине. Слева от него, напротив окна, располагался еще один стол, уже не такой здоровенный. За ним сидел крепкий дядька, чем-то напоминавший актера Смоктуновского. Он приподнялся мне навстречу, вышел из-за стола.

– Здравствуйте, Александр Сергеевич. – Рукопожатие оказалось жестким, никакой административной рыхлостью мужик явно не страдал.

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!

– Михайловский рассказал?

– Он.

– Умный человек, жаль, что мы с ним раньше не пересекались. Это могло бы помочь нам избежать некоторых… гм… проколов в работе.

– Да, служба у него поставлена правильно. Дело свое знает хорошо. И душой болеет за каждого.

– Давно знакомы?

– С Афгана еще. Там он, правда, всего сержантом был.

– Знаю. И про то, как он свою службу пробивал на всех уровнях, тоже наслышан. Такая энергия и напор в наше время – случай нечастый. Начинал-то он вообще с нуля, сколько их там было-то, человек пять всего? Меня предупреждали, что человек он жесткий, говорить с ним надо прямо, без увиливаний и экивоков. Правда, о том, что вы с ним знакомы, мало кому известно. Я, например, только недавно и узнал об этом. Да вы присаживайтесь, – кивнул он в сторону небольшого столика. – Маша чаю заварила, он у нее хорошо получается.

Мы присели. Чай действительно был хорош. Духовитый, в меру крепкий и горячий – самое то. Прихлебывая, я рассматривал собеседника. Крепко сбитый мужик, моего роста, на кабинетного сидельца не похож вовсе. Глаза зоркие, внимательные, фиксируют любое мое движение. Интересный персонаж! Встреть я его на улице, ни за что не признал бы в нем генерала. Хотя что я знаю о данном управлении? Может быть, у них тут напряги не слабее наших вылезают? Тогда как раз и понятно, отчего на данном хозяйстве сидит такой вот мужик. Судя по всему, человек он жесткий, без сантиментов. Даже странно, что вот просто так, приехал к Димке за жизнь поговорить, совета спросить. Не вяжется это с внешним обликом, я себе по-другому его представлял. Кстати, информация у него, как говорится, из первых рук. Я-то помню, как Димка свою службу создавал. Их действительно на тот момент было пять человек. И сидели они в маленькой комнатушке, где-то на Рязанском проспекте. Никто их особо всерьез не воспринимал, считали кем-то вроде ошалевших программистов. А вот поди ж ты, выросла контора-то! Ну ладно, чаю попили, можно и быка за рога брать.

– Хороший у вашей Маши чай выходит, товарищ генерал-лейтенант! Однако же вы ведь меня не за этим, наверное, пригласили? Еще какие-то вопросы у вас есть?

Яковлев допил чай, поставил чашку на столик. Взял из вазочки сушку и откусил.

– Есть, конечно. Только вот не знаю даже, с чего начинать.

– Это почему же так? Сначала и начинайте.

– С пятьдесят второго года?

– А хоть бы и так. Я в ваших делах все равно ни уха, ни рыла, а так хоть в курсе буду. А то вы меня вот сейчас спросите о чем-то, а я и не знаю ничего. И буду голову ломать – чего вы от меня услышать хотите?

– Хм… Ладно, давайте попробуем. Ну, дневник Манзырева вы уже видели, не так ли?

– Я его и написал, вы же именно это услышать хотели?

– Да. Именно этого и хотел.

Генерал поднялся и, взяв с длинного стола диктофон, положил между нами.

– Не возражаете?

– Ради бога, товарищ генерал-лейтенант! Вы меня за лоха ушастого не держите, ладно? А то без моего согласия нас тут и не пишут и не снимают?

– Хм… – Он нажал клавишу на диктофоне. – Можете повторить ваши последние слова?

– Да. Дневник Манзырева написан мною.

– Что означает отметка А1? И где о ней упоминается?

– Тайник в подвале разрушенного дома. В деревне Хлобыстино. Дом справа от дороги, на удалении около двухсот метров. Метка стоит на карте. Описание тайника и схему минирования должна была сообщить сержант Барсова. Об этом прямо написано в дневнике. На карте этих особенностей нет, есть только пометка на обороте – «Оперативная документация штаба армии». В дневнике упоминается о том, что в данном тайнике заложена особо важная и ценная информация, полученная при захвате генерала Крайцхагеля. Указано на то, что тайник заминирован и будет уничтожен при попытке вскрытия.

– Почему вами была применена столь сложная система кодирования информации?

– Для того чтобы командование озаботилось эвакуацией указанного сержанта. В первую очередь. Ибо без нее расшифровка меток невозможна.

– Все так, – кивнул головой Яковлев. – Именно этих фрагментов дневника и не было в фотокопиях, переданных мною генералу Михайловскому. То есть прочесть это вы не могли нигде.