Иволгин буквально протащил ее вниз до следующего уровня, который был обозначен, как 1-А. Номер был выведен жирной краской на углу. Том первый, книга вторая, часть третья, глава пятая. Вадим вдруг понял, что система нумерации здесь точно такая же, как в новом деловом центре города, такая же, как в здании КУГИ, где ему довелось побывать. Задумываться не было времени, хотя совпадение казалось странным.

На этом этаже они бродили недолго. Иволгин вскоре понял, что здесь находятся лаборатории и кабинеты администрации. Он и сам не мог сказать, что ищет, но доверился интуиции. Интуиция провела его на следующий ярус. Голоса совсем пропали; Ника немного успокоилась, но все равно держалась к нему поближе. Луч ее фонарика выписывал дерганые кривые по стенам, натыкаясь на забытые графики и плакаты. Впрочем, Вадим не сомневался, что важных документов здесь нигде не осталось – все вынесли перед консервацией.

Прежде чем они спустились на следующий ярус, Ника снова хотела задержать его, но в это время сверху послышался шум. Сотрудники, которым надоело ждать света, понемногу осмелели и прошли вслед за ними.

– Я пойду дальше! – сказал Вадим. – А тебе лучше вернуться к остальным.

Она заколебалась, но в конце концов последовала за ним. На этом ярусе им наконец повезло. Двери узкого длинного коридора были украшены табличками, предупреждавшими о необходимости наличия нулевого уровня доступа.

Вадим нахмурился: первый доступ получали только ведущие разработчики и некоторые члены правительства. А о нулевом он и не слышал никогда. Никто не слышал. Кроме тех, кто работал здесь когда-то. Он решил обследовать эти кабинеты потом – интуиция подсказывала, что самое интересное впереди – в конце коридора, который заканчивался широкими двойными дверьми. Двери были выкрашены в темно-красный цвет. Цвет тревоги.

I see a red door…

Прежде чем открыть их, Иволгин замер. Было какое-то радостное предчувствие. Двери поддались не сразу. Тьма вокруг казалась угрожающей. Старое оборудование, которое теперь можно увидеть лишь в музеях, эти огромные тумблеры…

Вадим повернул один из них, услышал щелчок, похожий на тот, с которым взводят курок пистолета. И улыбнулся. Он не знал, по какой причине это оборудование не было демонтировано, но, так или иначе, оно здесь. Опытным специалистам, работающим под его началом, не составит труда разобраться в его предназначении. Он сам займется этим.

Вадим остановился перед стальной сферой, стоявшей посредине помещения. Металл тускло блестел под слоем пыли. Он заглянул внутрь через узкое окошко, стерев платком пыль с толстого стекла. За его спиной Ника щелкнула тумблерами.

– Отойди оттуда, пожалуйста! – сказал он.

За ней нужен глаз да глаз, как за ребенком. Впрочем, будь здесь Вера, он чувствовал бы себя увереннее.

Он сорвал пломбу с тяжелой рукояти. Помимо нее был еще винтовой засов, как на подводной лодке. Вадим повернул вентиль несколько раз, он поддался легко, и спустя несколько секунд дверь распахнулась.

Внутри сферы на круглом мраморном основании стояли два латунных цилиндрика. Мрамор под ними был пронизан блестящими проводниками. Иволгин склонился над ними, словно археолог, изучающий орнамент в каком-нибудь древнем храме.

– Что же вы здесь делали, черти?! – обратился он к своим предшественникам. – Что все это значит?

– Вадим! – испуганно пискнула из темноты Ника. – Где ты?! Я боюсь!

«Ага, призналась!» – подумал он с какой-то мальчишеской радостью.

– Я здесь! – сказал он, не спеша покидать свое место. – В этом… В этой штуке!

– Мне кажется, здесь кто-то есть, – сказала она тихо.

Вадим вздохнул и поднялся на ноги, отряхнул пыль с колен. Вдруг кольнуло странное предчувствие, из тех, что посещают в последнее мгновение, когда все равно нельзя ничего отменить. Бесполезное предчувствие. Где-то наверху электрик закончил разбираться со своими пробками, предохранителями и рубильниками.

– Свет! – крикнул кто-то вдалеке. – Свет сейчас будет!

– Оперативно, – кивнул Иволгин.

В следующее мгновение в зале загорелись лампы, а между латунными столбиками зазмеилась голубая дуга. В воздухе раздался мелодичный звон. На стенах заплясали тени, его собственная тень, искаженная, вытянулась до противоположной стены. Дверь сферы стала закрываться.

– Ох! – Вадим испугался и обрадовался, как ребенок.

Такое чувство он испытывал разве что в далеком детстве, когда ждал в Новый год приближения полуночи, а свет голубой дуги напоминал сияние гирлянд. Сюрприз… «Сюр-прайз», как сказал бы Корнеев.

Вадим услышал крик Ники, ее фигура появилась в сужающемся проеме двери. Он взмахнул рукой, хотел крикнуть, чтобы она не подходила, но не успел. Ника исчезла, исчезла сфера. Исчезло все.

Вокруг была странная пустота. Серая и пыльная. Где-то рядом тихо вздыхало море, а далеко-далеко на горизонте, если здесь было применимо это слово, то вспыхивал, то затухал голубой огонек. Но ничто из этого не подходило в качестве ориентира, ибо и огонек, и шум прибоя беспрестанно перемещались, да и само понятие направления здесь было весьма абстрактным. Иволгин вскоре убедился, что, двигаясь к огню, он удаляется от него, и наоборот. «Зазеркалье», – подумал он. Любимая книжка его дочери в недавнем прошлом. Потом Вадим услышал голос. Голос позвал его по имени: – Вадим!

* * *

В Петрограде пахло порохом. Красного кумача на улицах было не так уж и много. Улицы выглядели серо. Невский обзавелся щетиной и перегаром. Иволгин был растерян и смущен. Ощупал карманы, обнаружил сухарь. На кавалерийской портупее висела кобура с маузером. Он знал, что умеет стрелять, что стрелял… Гдето далеко отсюда.

По улицам бродили безумцы и пророки. И тех и других расстреливали за контрреволюционную пропаганду. Впрочем, чтобы получить пулю от революционного пролетариата, в эти дни не требовалось особых причин.

Куда идти, было неясно. То тут, то там мелькали патрули. В городе орудовали уличные шайки – экспроприировали ценности у «буржуев». Новая власть не пыталась, да и не имела возможности бороться с ними. На одной из улиц в них выстрелили. Пуля взвизгнула, отрикошетив от стены. Невский подхватил Вадима под локоть и затащил в ближайшую подворотню.

Выглянул наружу, выхватив из-за пазухи револьвер. Стрелять не стал – не видно было, куда стрелять, а патроны следовало беречь. Вадим растерянно смотрел на него, потом достал свое оружие. Невский рукой отвел от себя дуло маузера и попросил убрать назад в кобуру – от греха подальше.

Вадим подумал о Кисе. Кисе, которая ждет его сегодня вечером в Петербурге две тысячи третьего года и наверняка сделала его любимый салат. Хотелось есть.

– Продвигаться нужно к Смольному! – робко предположил он, памятуя уроки истории. – Там, наверное, побезопаснее и есть горячая еда!

– Это верно, товарищ Иволгин! – улыбнулся Невский. – Только наш случай как раз тот, когда прямой путь не самый близкий! Пойдем! – Он повел Вадима дворами, угадывая интуитивно направление.