Его слова звучали столь же искренне, сколь и горько. Карен поверила.

— Нави, ваши доводы звучат убедительно. Я больше не стану терзать вас расспросами. Но один ответ все же хочу услышать. Вы говорите, что не видите всего пути… Так скажите хотя бы, куда он ведет! К какой цели вы стремитесь?

Нави рассмеялся.

— Разве это не очевидно? Победить Темного Идо!

* * *

Утром графиня встала раньше спутников, тщательно уложила волосы, оделась в лучшее платье. Она встретила друзей, окруженная торжественным блеском.

— Я приняла два решения. Вот первое: зовите меня Дороти.

— Мы так и делаем, миледи, — ответила Карен. — Это разумно с точки зрения конспирации.

— Вы не поняли. Зовите меня Дороти, — с нажимом повторила графиня.

Вот теперь они уловили смысл.

— Я рад, — улыбнулся Нави.

— Серьезный шаг, — сказала Карен. — Не возьмусь судить, правилен ли он. Но я тоже рада.

Дороти обняла их, а затем продолжила:

— Второе решение таково: я поеду в Арден за дочкой. Буду счастлива, если поможете мне.

— Не так много времени прошло. В Ардене все еще опасно.

— Я готова рискнуть.

Карен бросила взгляд на Нави: как ваше древо вероятности, сударь? Учтена ли в нем такая выходка Дороти?

Нави кивнул без тени удивления:

— Я согласен, больше ждать нечего. Отправляемся в Арден.

Июнь 1775 г. от Сошествия

Львиные горы

Дворяне и купцы называют это качество харизмой. Бедные крестьяне не зовут его никак, поскольку люди, наделенные им, не задерживаются в среде бедняков. Этим самым качеством владыка Адриан обладал в избытке: когда он говорил — хотелось слушать и верить, когда описывал мечту — она становилась и твоею мечтой. Хармон Паула Роджер испытал эту силу на себе. Еще вчера он изнывал от обиды и мечтал сбежать куда подальше из императорского войска. Но стоило Адриану единственный раз искренне побеседовать с ним — и Хармон будто зажегся изнутри. Усталость ушла вместе с обидой, голова наполнилась светлыми мыслями о будущем.

Как и прежде, Хармон хотел семью и домашний очаг. А Низа — теперь он ясно понимал это — прекрасно подходила на роль женушки. Она — молода, добра, преданна, пускай не красива, но приятна глазу. Она черте-что пережила на своем веку, а все ж не утратила светлой наивности, присущей детям. С нею Хармон радуется и молодеет душою — так зачем искать кого-то еще?

Но образ милого домика в глуши больше не привлекал торговца. Это только от усталости хотелось спрятаться в каком-то захолустье и людей не видеть. А по правде-то, какая глушь, какой к чертям домик?! Хармон Паула, ты лично знаком с императором, твое место — в столице! Положим, осядешь ты в Мелисоне, возьмешь Низу в жены, нарожаешь детей, а они подрастут и спросят: «Батя, отчего мы живем в заднице мира? Ты со своими деньгами и связями не мог найти места получше?» Монетой клянусь: не найдешь ты внятного ответа, только сгоришь от стыда. Прав Адриан: коль имеешь богатство — умножай, коли видишь возможность — используй! А возможность-то как раз имелась, и самая завидная! Утром, на свежую голову, Хармон еще раз проверил ход размышлений — и не нашел огрехов. Да, верна догадочка. Хармон Паула знает, зачем Кукловод продал Светлую Сферу! А владыка Адриан — не знает, но мечтает узнать. Вот тут самое время… встать в тупик. Как извлечь пользу из своей догадки? Как продать мысль?..

Можно прийти к Адриану и сказать напрямик: я, мол, все понял, задумка Кукловода такова… Ну и вывалить, в надежде на награду. Но не тщетна ли надежда? Давеча за свое спасение владыка не слишком-то щедро расплатился: пожаловал должность чашника, в гробу бы ее видеть. Правда, заодно спас от Лабелинов, так что, вроде, жизнь в обмен на жизнь. Но ты — всего лишь торговец, а Адриан — целый император! Чья жизнь ценнее? Конечно, владычья. Вот и выходит: неравный был обмен, обжулил Адриан Хармона-торговца. Значит, на одном доверии тут не выедешь.

Тогда можно сказать иначе: «Владыка, я знаю то, что вас интересует, но скажу после оплаты». Он спросит: «Какую оплату желаете, сударь?» Ты ему: «Известно, какую: придворную должность. Хорошую, чтоб головой трудиться, а не конечностями». Он скажет: «Это возможно лишь в столице, а знать я хочу сейчас». И снова-таки выходит криво. Терпеть владыка не станет, не тот он человек. А отсрочить оплату — тебе невыгодно: аж до самой столицы бегать в лакеях, еще и подвергаться опасности, дегустируя блюда. Счастье, пока некому травить владыку. Но вдруг заведется какой-нибудь убивец — пропадешь ты, Хармон, ни за что!

Ладно, а если написать анонимное письмо? Дескать, так-то и так-то, я — неизвестный сударь, но владею тайной, которая вам, владыка, пригодится. Коль желаете узнать, то будьте добры, выдайте… Тут самого же Хармона разобрал смех. Выдайте министерскую грамоту Хармону Пауле Роджеру — да? И владыка ни за что не догадается, от кого письмо! Мда уж.

Размышлениям о данном вопросе ничуть не помогали, а очень даже мешали два обстоятельства. Во-первых, в лагере началась идова кутерьма. Оказалось, что какой-то перевал по пути в Сюрлион не то развалился, не то затопился — словом, дороги туда нету, и надо свернуть на юг, к бухте Белый Камень. Адриан свирепел, поскольку мечтал попасть в Сюрлион — ведь именно туда придут полки Уфретина и Папы, а заодно, там можно разжиться приличным флотом. Леди Магда возражала: в бухте Белый Камень как раз стоит ее эскадра, очень хорошо будет погрузиться в корабли и дойти до Сюрлиона морем. Сколько-то поспорили, в итоге решили идти к Белому Камню — выбор ведь невелик. А чтобы наверстать упущенное время, все забегали, как на пожаре. Хармон не только мысли — чуть одежду не забыл.

Во-вторых, владыка впал в необычное для себя угрюмо скрытное настроение. Причиной тому стала леди Магда. За завтраком она спросила, дескать, не поделится ли его величество великой целью, к которой мы все дружно спешим? Адриан ответил с улыбкой, что цель — велика и прекрасна, и вряд ли кто-нибудь сможет удержаться от радостной песни, когда мы достигнем ее. Магда настаивала: в чем же конкретно она состоит? Адриан взмахнул руками:

— Мы станем почти равными богам — вот все, что я могу сказать сегодня! Но разве этого вам мало, миледи?

— Да простит меня ваше величество, здесь недостает ясности. В чем именно мы будем равны богам? Если в могуществе и вечной молодости — это приятно, а если в необходимости без конца сражаться с Темным Идо, то тут увольте. Да и как, ваше величество, мы этого достигнем? Сложно принимать решения, не видя ясного пути перед собой.

Тогда Адриан нахмурился и спросил: зачем вассалам принимать какие-то решения? Для этого имеется император, а дело вассалов — не сушить голову и исполнять приказы. Шаванская гвардия поддержала его одобрительными криками и стуками кружек по столу. Леди Магда не смогла продолжить расспросы, но, судя по лицу, хотела. А владыка после завтрака остался хмур и ни с кем, кроме Второго из Пяти, беседовать не желал. За весь походный день Хармон Паула не смог приблизиться ни к императору, ни к решению своей задачи. А вечером произошло такое, что он позабыл обо всем: пропала Низа.