В некоторых случаях о запрете Бремера узнавали уже после того, как иракцы проголосовали за местных представителей. Но Бремера это не смущало, он отдал распоряжение создать новые советы. В провинции Таджи Исследовательский институт Триангла — подрядчик по «строительству демократии», в котором задавали тон мормоны, — упразднил совет, который местные люди выбрали за несколько месяцев до прибытия представителей института, и настаивал на проведении новых выборов. «Мы ощущаем, что движемся назад», — жаловались люди. Бремер настойчиво повторял, что не существует «сплошного запрета» на демократию. «Я не против демократии, но хочу создавать ее таким образом, чтобы принимать во внимание и наши интересы... Преждевременные выборы могут причинить вред. Это надо делать крайне осторожно».

На том этапе иракцы все еще ожидали, что Вашингтон будет верен своему обещанию провести в стране выборы и передать власть непосредственно в руки правительства, избранного большинством голосов. Но в ноябре 2003 года, отменив местные выборы, Бремер полетел в Вашингтон на срочное совещание в Белом доме. Вернувшись в Багдад, он заявил, что вопрос о всеобщих выборах снят с повестки дня. Первое «суверенное» правительство Ирака будет не выбрано, а назначено.

Возможно, эта перемена решения связана с результатами опросов, проведенных в тот период Международным республиканским институтом, базирующимся в Вашингтоне. Иракцам предлагали ответить на вопрос, за какого рода политиков они бы охотнее проголосовали, если бы им дали такую возможность. Результаты опроса должны были насторожить корпоративистов «зеленой зоны»: 49 процентов иракских респондентов ответили, что проголосовали бы за партию, которая обещает создать «больше государственных работ». Проголосовать же за партию, обещающую создать «больше работ в частном секторе», пожелали только 4,6 процента опрошенных. На вопрос, станут ли они голосовать за партию, обещающую «сохранить силы коалиции до тех пор, пока не закончатся проблемы с безопасностью», положительный ответ дали лишь 4,2 процента людей. Проще сказать, если бы иракцам позволили свободно выбирать новое правительство и это правительство получило реальную власть, Вашингтону пришлось бы отказаться от осуществления двух важнейших целей войны: размещения на территории Ирака военных баз США и получения свободного доступа к стране для американских транснациональных монополий.

Некоторые критики из неоконсервативного крыла режима Буша говорили, что план относительно Ирака делал слишком сильную ставку на демократию и чрезмерно надеялся на самоопределение этой страны. Из этой картины исключены подлинные события всего первого года оккупации, когда Бремер рубил гидру демократии, как только она поднимала очередную голову. За первые шесть месяцев пребывания на своем посту он отменил учредительное собрание, отклонил идею выбрать людей для работы над конституцией, запретил десятки местных выборов и выборов в провинциях или аннулировал их результаты, а затем поборол чудище национальных выборов — вряд ли это похоже на действия идеалиста-демократа. И ни один из высокопоставленных неоконсерваторов, которые сетуют, что проблемы Ирака объясняются отсутствием «кого-либо с иракским лицом», не поддержал призывы провести прямые выборы, раздававшиеся на улицах Багдада и Басры.

Многие из тех, кто попали в Ирак в первые месяцы вторжения, видят прямую связь между решениями, позволявшими откладывать или уродовать демократию, и ужасающим подъемом вооруженного сопротивления. Салим Лоун, дипломат ООН, который оказался в Ираке после вторжения, мог наблюдать, что тут решающую роль сыграли антидемократические решения Бремера. «Первое нападение на иностранные представительства в Ираке, например, произошло вскоре после того, как в июле 2003 года Соединенные Штаты назначили первое руководство страны — Правительственный совет Ирака: раздались взрывы в представительстве Иордании, а вскоре в багдадской штаб-квартире ООН, когда погибло много невинных жертв... недовольство составом этого совета, а также поддержкой этого органа со стороны ООН явно чувствовалось в Ираке». Многие друзья и коллеги Лоуна погибли при этом теракте.

Когда Бремер отменил национальные выборы, иракские шииты почувствовали себя преданными. Как самая крупная этническая группа, они надеялись после десятилетий опалы получить превосходство в новом правительстве. Сначала сопротивление шиитов носило форму мирных массовых демонстраций: 100 тысяч протестующих в Багдаде, 30 тысяч — в Басре. Они скандировали лозунг: «Выборы — да, да! Назначение — нет, нет!» Али Абдель Хаким аль-Сафи, второй по значению духовный лидер шиитов Ирака, писал, обращаясь к Джорджу Бушу и Тони Блэру: «Наше главное требование тут заключается в создании конституционных учреждений с помощью выборов, а не назначений». Он заявил, что новый план Бремера — это «просто-напросто замена одной диктатуры другой», и предупреждал, что если этот план осуществится, они будут втянуты в битву, в которой невозможно победить. На Буша и Блэра эти слова не произвели впечатления, они говорили, что демонстрации — это свидетельство расцвета свободы, но одновременно остались верны своему плану назначения первого правительства Ирака после эпохи Саддама.

Именно в таких обстоятельствах Муктада аль-Садр стал политической силой, с которой приходилось считаться. Когда другие ведущие шиитские партии согласились участвовать в назначенном правительстве и подчиняться временной конституции, написанной в «зеленой зоне», аль-Садр покинул ряды покорных, объявил сам процесс создания правительства и конституцию незаконными и открыто сравнивал Бремера с Саддамом Хусейном. И тогда же он всерьез взялся за создание «Армии Махди». Когда мирным путем ничего добиться не удалось, многие шииты пришли к убеждению, что демократия большинства голосов станет реальностью только в том случае, если они будут за нее бороться.

Если бы администрация Буша выполнила обещание быстро передать власть выбранному иракскому правительству, вероятнее всего, сопротивление оказалось бы слабым и контролируемым, а не превратилось в бунт всей страны. Но для его выполнения пришлось бы пожертвовать экономической программой, стоящей за войной, а это никак не входило в планы. Вот почему насилие как ответ на подавление иракской демократии можно назвать идеологической отдачей.

Шок для тела

Сопротивление нарастало, а оккупанты в ответ все больше применяли шок в новой форме. Поздно ночью или ранним утром солдаты вламывались в двери, освещая фонарями темные комнаты, и наполняли дом криками, из которых местные жители могли разобрать лишь несколько слов: «...вашу мать», «Али-Баба» или «Усама бен Ладен». Женщины, увидев вторгшихся в дом незнакомцев, лихорадочно искали, чем бы прикрыть лица, мужчинам насильно надевали на головы мешки, затем вталкивали в армейские грузовики и отвозили в тюрьмы и временные лагеря. За первые три с половиной года оккупации американцы схватили и бросили в тюрьмы около 61,5 тысячи иракцев, обычно с использованием методов, которые «усиливают шок задержания». По данным на весну 2007 года, около 19 тысяч из них оставались под стражей. В тюрьме задержанных ожидали новые порции шока: ведра ледяной воды, рычащие и скалящие зубы немецкие овчарки, удары и пинки, а иногда электрические оголенные провода.