— О твоей безопасности. Позвонили из «Мезон руж».

— Они знают, где ты находишься? Что ты здесь, в «Нормандии»?

— Они зачастую раньше узнают о том, о чем не подозревают те, кого это касается.

— Тогда им кто-то поставляет информацию, которой у них, черт возьми, быть не должно.

— Думаю, ты прав, но ведь мы же знаем, на чьей стороне антинейцы.

— Не обязательно. Соренсон порвал с ними.

— Во время «холодной войны» он был самым опасным, глубоко законспирированным офицером разведки. Он подозревает всех и каждого.

— Откуда ты знаешь? О глубокой конспирации?

— Частично от тебя, а в основном от Фредди.

— От Фредди?!

—Конечно. Агенты вынуждены защищаться, Дру. Информация циркулирует. На кого можно рассчитывать, кому доверять. Главный вопрос — как выжить, правильно? — Так зачем звонили из «Мезон руж»?

— Их информаторы в Бонне и Берлине сообщают, что в Париж посылают две команды хорошо подготовленных блицкригеров, чтобы найти и убить второго Лэтема, который выжил во время нападения на кафе в Вильжюиф. Того, кого они считают Гарри Лэтемом.

— Да что ж тут нового, Господи?

— Говорят, убийц человек восемь — двенадцать. Не один, не два и не три даже! За тобой посылают небольшую армию.

Наступило молчание, потом Лэтем сказал:

— Да, это действительно впечатляет. Признаться, о такой популярности я и не мечтал, и это притом, что я даже не тот, кто им нужен.

— Придется с тобой согласиться.

— Но почему? Вот в чем вопрос. Зачем им так нужен Гарри? Список его известен, из-за него такое смятение и раскол, и они вряд ли не понимают, что это им на руку, тогда почему?

— А с доктором Крёгером это не может быть связано?

— Он в полной прострации. Одна ложь за другой. Забывает, о чем врал раньше.

— Я и не знала. В каком смысле?

— Он сказал Моро, которого считает своим, что ему нужно найти Гарри, чтобы выяснить, кто та предательница в долине Братства.

— Какаяпредательница? — прервала его де Фрис.

— Мы не знаем, и Гарри не знал. Когда он был в Лондоне и мы говорили по телефону, он упомянул медсестру, которая предупредила антинейцев, что он выходит, но водитель грузовика, подобравший его, в подробности не вдавался.

— Если эта ложь от Крёгера, то, может быть, это вовсе и не ложь.

— Да, если б он не сказал Витковски нечто совершенно другое.Он настаивал на необходимости найти Гарри, пока лекарство не прекратило действовать и он не умер. Стэнли ему не поверил, поэтому-то он и хотел накачать его препаратами — чтоб узнать правду.

— А посольский врач не разрешил, — тихо сказала Карин. — Теперь я понимаю, почему Витковски так расстроился.

— Поэтому и надо одержать верх над этим медиком-святошей, даже если придется заставить Соренсона шантажировать президента.

— Серьезно? И он... может поддаться на шантаж?

— Все могут, особенно президенты. Это называется политическим геноцидом в зависимости от принадлежности к партии.

— Давай вернемся к другой теме, ладно?

— К какой? — Лэтем подошел к столу, на котором стоял телефон. — Мне хочется зажарить на медленном огне этого врача, который предпочитает продлевать жизнь убийце в то время, как мог бы предотвратить гибель честных людей с нашей стороны.

— Тебя,например, Дру.

— Наверно. Лэтем взял трубку.

— Прекратии послушай меня! — крикнула де Фрис. — Повесь трубку и послушай.

—О'кей, о'кей. — Дру положил трубку и медленно повернулся к ней. — В чем дело?

— Я буду с тобой безжалостно откровенна, дорогой мой... потому что ты тот, кого я люблю.

— В данный момент? Или я могу рассчитывать на месяц-два?

— Я не заслужила такой несправедливости, это унизительно.

— Извиняюсь. Только я бы предпочел услышать не «потому что ты тот, кого я люблю», а «потому что я тебя люблю».

— А я любиладругого, пусть и ошибалась, но извиняться за это не буду.

— Два-ноль в вашу пользу, леди. Давай, будь безжалостно откровенна.

— Ты умный, даже в своем роде выдающийся человек. Я видела это, восхищалась твоей способностью принимать быстрые решения, а также твоей сумасшедшей отвагой — тут ты на голову выше моего мужа и Гарри. Но ты неФредди и неГарри! Они ощущали дыхание смерти, просыпаясь каждое утро и отправляясь на тайные встречи. Ты не знаешь этого мира, Дру, ты никогда не погружался в этот ужасный, надломленный мир — да, ты сталкивался с ним, но всех его кошмаров не пережил.

— Давай ближе к делу. Мне надо позвонить.

— Пожалуйста, умоляю,передай всю свою информацию, все свои выводы тем, кто живетв этом мире... Моро, Витковски, своему начальнику Соренсону. Они отомстят за смерть твоего брата — у них все для этого есть.

— А у меня нет?

— Бог ты мой, охотиться за тобой отправляют целую банду киллеров. Людей со средствами и связями, о которых мы ничего не знаем. Им дадут имена людей и неограниченные средства на их подкуп, а чтоб выдать тебя, достаточно одного человека. Вот почемумне позвонили антинейцы. Честно говоря, как они считают, у тебя нет шансов, если немедленно не скроешься.

— Значит, мы опять возвращаемся к исходному вопросу. Почему они так упорно гоняются за Гарри Лэтемом? Почему?

—Пусть другие выясняют, дорогой мой. Давай выйдем из этой жуткой игры.

— Вдвоем?..

— Я ответила на твой прежний вопрос?

— Как заманчиво, прямо плакать хочется, но это не сработает, Карин. Может, у меня и нет такого опыта, как у других, зато есть нечто другое — чего у них нет. И называется такое качество яростью, а вместе с теми скромными способностями, которые ты у меня подметила, это делает меня вожаком стаи. Прости меня, не сердись, но по-другому и быть не может.

— Я взываю к твоему инстинкту самосохранения — говорю о нашейбезопасности, — а не об отваге, она в доказательствах не нуждается.

— Отвага здесь ни при чем! Я никогда не выставлял себя отчаянным смельчаком, не люблю я храбрость, она губит идиотов. Я говорю о своем брате, о человеке, без которого не доучился бы в школе или в колледже, и к этому моменту был бы тупым хоккеистом с распухшим лицом, переломанными ногами и без гроша за душой. Жан-Пьер Вил-лье говорил, что обязан отцу, которого не знал, стольким же, если не больше, чем я Гарри. Я не согласен. Я большим обязан Гарри, потому что я-то зналего.

— Понимаю. — Карин помолчала. Они смотрели друг другу в глаза. Тогда мы вместе пройдем через все это, — заключила она.