- А давайте сделаем проще: вы мне скажете секрет, которого я, по вашему мнению, знать не могу, а я вам скажу, знаю я его или еще нет.

- Да уж, от тебя помощи, как от козла молока.

- Полковник Графф, хорошо ли я делаю свою работу?

- Абсурдный вопрос. Конечно, хорошо.

- Если я знаю то, чего, по вашему мнению, мы, ребята, знать не должны, то разве я об этом разболтал? Растрепал ребятам? Или это как-то сказалось на моей работе?

- Нет.

- Поймите, это же все равно как шум от упавшего дерева в лесу, где этот треск некому услышать. Если я и знаю нечто, что мне удалось вычислить своим умом, и я никому этого не повторю, и это не повлияет на мою работу, то зачем вам терять время на выяснение того, известно мне это или нет? Потому что после такого разговора вы только уверите себя, что я начну вынюхивать любой секрет, лежащий там, где его с легкостью обнаружит любой ребенок семи лет от роду. И если я найду его, то все равно другим ребятам не расскажу, так что ничего снова не произойдет. Давайте оставим эту тему.

Графф протянул руку под стол и что-то там нажал.

- Ладно, - сказал он. - Наш разговор записывался, и уж если это их не удовлетворит, то не знаю, чего им нужно.

- Удовлетворит в чем? И кто эти "они"?

- Боб, запись этой части разговора вестись не будет.

- Нет, будет.

- Я сам выключил запись.

- Черта с два.

Вообще- то Графф и сам не был уверен, что если запись выключена, то она не ведется на другом аппарате.

- Давай-ка прогуляемся, - сказал Графф.

- Надеюсь, что не снаружи?

Графф встал из-за стола (с большим трудом, так как здорово прибавил в весе, а сила тяжести здесь была близка к земной) и вывел Боба в туннель.

На ходу Графф тихонько пробормотал:

- Пусть теперь сами потрудятся.

- Клево, - ответил Боб.

- Я решил, тебе интересно будет узнать, что весь МКФ стоит на ушах из-за явной утечки служебной информации. Кто-то, по-видимому, имеющий доступ к самым секретным архивам, написал письмо парочке пандитов «Пандит - мудрец; ученый-индус (хинди).», которые тут же вышли в Сеть и начали агитировать за возвращение детей из Боевой школы в их родные страны.

- А кто такие пандиты? - спросил Боб.

- А вот и моя очередь наступила сказать тебе "черта с два".

Слушай, я вовсе не собираюсь обводить тебя вокруг пальца.

Случилось так, что мне довелось познакомиться с текстом этих писем, посланных Локи и Демосфену. Как я понимаю, ты рассчитывал именно на нечто в этом роде. Когда я их прочел - в них, между прочим, прелюбопытнейшие различия, - я понял, что в них нет решительно ничего совсекретного, ничего такого, что превышало средний уровень знаний ученика Боевой школы. Нет, то, что взбесило всех наших бонз, так это политический анализ, который дьявольски точен, хотя и основан на явно недостаточной информации. Другими словами, из того, что всем известно, автор этих писем просто не мог вычислить того, что он вычислил. Русские подняли крик, что за ними кто-то шпионил, и, разумеется, стали доказывать, что их оболгали. Я тут же запросил библиотеку "Кондора" и узнал, что ты там читал. Потом проверил круг твоего чтения на МЗС - в Тактической школе, где ты учился. Да, времени даром ты не терял.

- А я всегда стараюсь занять ум чем-нибудь полезным.

- Тогда тебе будет приятно узнать, что первая группа детей из Боевой школы уже отправлена на Землю.

- Но война же еще не окончена?

- А ты думал, что если запустить снежный ком по склону, то он обязательно покатится туда, куда ты хотел? Ты умен, но наивен, Боб. Дай пинок вселенной и гадай, как лягут костяшки домино, и всегда окажется, что некоторые костяшки лягут совсем не так, как ожидалось. И все же я рад, что ты вспомнил о других детях и заставил колеса вертеться так, чтобы сделать их свободными.

- Но не нас.

- Видишь ли, МКФ не обязан сообщать каждому демагогу на Земле о том, что Тактическая и Командная школы, как и раньше, набиты детьми.

- И я не собираюсь им об этом напоминать.

- Я так и знал, ты этого делать не станешь. Нет, Боб, я ухватился за шанс поговорить с тобой потому, что мне захотелось сообщить тебе парочку новостей, причем не только о том, что твои письма вызвали ожидаемый эффект.

- Я внимательно слушаю, хотя и не признаю, что писал какие-то письма.

- Во-первых, ты будешь очень удивлен, когда узнаешь, кто это - Локи и Демосфен.

- Кто? Неужели это один человек?

- Скорее - один ум, два тела. Видишь ли, Боб, Эндер Виггин - не один ребенок в семье. Он родился, так сказать, "по заказу". Его старшие сестра и брат одарены не меньше, чем Эндер, но по некоторым причинам не могли быть приняты в Боевую школу. Брат - Питер Виггин - очень честолюбивый юноша. Когда военная карьера для него закрылась, он пошел в политику. И, так сказать, в квадрате.

- Он - и Локи, и Демосфен?

- Он разрабатывает стратегию для обоих, но пишет только за Локи. А его сестра Валентина пишет за Демосфена.

Боб расхохотался.

- Теперь я все понял.

- Так что оба твоих послания получил один Локи.

- Если я их написал.

- Бедный Питер Виггин чуть с ума не сошел. Он задействовал все свои источники в МКФ, чтобы узнать, кто ты такой. Но там никто ничего не знал. Шесть офицеров, чьи имена и пароли ты использовал при посылке писем, списаны с Флота. Но, как ты понимаешь, никому и в голову не пришло проверить, а не играл ли в политику семилетний ребенок в свое свободное время в Тактической школе.

- Кроме вас.

- Потому что, клянусь Богом, я единственный человек, который знает, каким блестящим умом могут обладать дети.

- А каким блестящим? - усмехнулся Боб.

- Наша прогулка близится к концу, я не могу тратить время на лесть. Вторая новость состоит в том, что сестра Карлотта, оставшись без работы после того, как ты уехал от нее, затратила уйму времени на выяснение твоего происхождения.

Я вижу, что к нам идут двое офицеров, которые положат конец нашей беседе, которая не записывается, поэтому буду очень краток. У тебя есть имя, Боб. Тебя зовут Юлиан Дельфийски.

- Но это же фамилия Николая?

- Юлиан - имя отца Николая. И твоего отца. Имя твоей матери - Елена. Вы однояйцевые близнецы. Твою часть разделившегося оплодотворенного яйца имплантировали позднее, при этом твои гены были чуть-чуть изменены, что имело существенные последствия. Словом, когда ты смотришь на Николая, ты видишь себя, каким бы ты был, если бы не подвергался генетической обработке и вырос у любящих и заботливых родителей.