Если честно, Василий даже не знал, где теперь Йон, чем занимается… да и, так-то говоря, – жив ли вообще. После памятного визита «собутыльник», конечно, сразу ему написал, прислал фотографии устроенной на новом месте Фасольки. Цыбуля ответил… а потом переписка заглохла. Давно уже. А в их с Йоном возрасте несколько лет – срок огромный…

Марьяна Валерьевна тем не менее выбралась из-под мужниной руки и устремилась к серванту, где в нижней тумбочке хранились семейные фотоальбомы и всякая домашняя канцелярия. Вот папка на «молнии», куда она складывала разные полезные документы: паспорта телевизоров, холодильника, оплаченные квитанции, свидетельства о рождении, аттестаты… многих и многого уже на свете-то не было, а бумаги продолжали храниться…

– Вась, слышишь? Нашла! Красивая какая… – Марьяна Валерьевна щёлкнула дверцей серванта и вернулась в кабинет, с торжеством неся маленький, весь в золотых геральдических вензелях, картонный прямоугольник: – Йон… фон… Ишь, важный! Ски… Скьёль… Вась, как он читается?

– Шёльдебранд.

– Я и говорю – важный. Вась, тут его домашний номер и факс! На, позвони! У них, у генералов, связи знаешь какие… Хоть присоветует чего!

Василий Никифорович поднялся: «А ведь права – попытка не пытка…»

Он взял у неё из рук бумажный прямоугольник визитки и долго смотрел на него, задумчиво хмурясь.

– Ты знаешь, Марьяша… а не буду я, пожалуй, ему звонить…. Я лучше съезжу к нему.

– Вот и правильно, – тут же поддержала супруга. – Он тебя, помню, в гости всё зазывал. Съезди, родимый. Развеешься, погостишь… На жизнь ихнюю, шведскую, посмотришь. Оно глядь, и дела порешаешь… По телефону-то как? Трубочку положил и забыл. А в глаза друг дружке глядючи… Мужик он, помню, справный, решительный… Чтобы вы с ним да финнов не одолели? Ещё верхом на Заказе этом домой прискачешь… Езжай, родимый. А я вещи тебе соберу. Когда ехать думаешь?

– А завтра и отправлюсь, – окончательно обрёл решимость Цыбуля. – Дорога не ближняя: пока до Москвы… Хотя нет! Лучше я через Питер рвану. – Лицо у Василия Никифоровича вдруг вновь стало каменным: – Там Сергуню… Надо всё поподробнее разузнать… Аннушку навестить обязательно… Да и к границе шведской поближе!

– Вась, у тебя визы нет.

– Ну, это мы в конторе завтра решим, – отмахнулся Цыбуля. Перевернул визитку, взглянул на карандашные буквы, вдавленные в картон твёрдым почерком Йона: – Не стёрлись!

Там, на обороте, стоял адрес электронной компьютерной почты. [email protected]. Несколько лет назад это казалось Василию Никифоровичу полной абракадаброй.

– Завтра… Слышь, Марьянушка, времени у нас сколько сейчас?

– Да полдесятого. А что?

– А попробую-ка я прямо сегодня с Йоном связаться… Кто его знает… Вдруг адрес не изменился… и как раз компьютер включён?..

Цыбуля подошёл к телефону. Секретарша, давно вернувшаяся со службы, узнала его голос немедля:

– Что случилось, Василь Никифорыч?..

Она помнила, как бушевал он в конторе, и, прямо скажем, малость струхнула.

– Люсенька, ты не могла бы к конторе сейчас?.. Компьютер включить? Мне кой с кем бы по электронной почте связаться…

– Да чего ж? – сразу успокоилась секретарша. – Через пять минут буду. Вас когда ждать?

– Сейчас буду… – Цыбуля чуть не положил трубку, но вовремя спохватился: – У дочки твоей по английскому какая отметка?

– Пятёрка… А что, Василь Никифорыч?

– Да вишь… послание-то мне по-английски… Захватишь, может, дочурку? Гостинец с меня…

Дочка-девятиклассница не подкачала. Видно, недаром Василий Никифорович когда-то зазвал в Михайловскую хороших учителей… Письмо, составленное по всей премудрости английского языка, улетело во всемирную сеть, и мудрая секретарша отправилась ставить чайник: электронная переписка – дело обычное, но почему-то все волновались… Девочка осталась за монитором. Может быть, за такие заслуги ей после чая разрешат поиграть?.. Но не успела её мать выйти из кабинета, как сзади раздался взволнованный голосок:

– Мам, мам… ответ пришёл!

Цыбуля уже заглядывал ей через плечо. Секретарша вернулась, быстро щёлкнула мышью…

– «Бесконечно рад, – перевела девочка. – Жду! Обязательно сообщи дату приезда. По поводу визы не беспокойся – сегодня же отдам распоряжение в наше консульство в Петербурге. Если надо, продублирую по месту жительства…»

А подпись послание завершала такая, что юная переводчица поперхнулась:

– Гоф-штал-мейстер Его Величества короля Швеции Карла Шестнадцатого Густава… генерал-майор… барон фон Шёльдебранд!!!.. Дядя Вася, гофшталмейстер – он кто?..

Обратно домой Василий Никифорович влетел радостный.

– Всё в порядке, Марьянушка. Еду!!!

– Ну и слава те, Господи, – с облегчением перекрестилась жена. – Пойду чемодан собирать. Тебе рубашек сколько? А штанов?.. Брюк, спрашиваю, сколько положить? Не холодно там? Может, свитер, что я связала? Не покупной небось, не замёрзнешь… А костюм, Вась? Вдруг тебя королю ихнему представить захотят? Как тогда королеве английской…

Знаменитому костюму перевалило за двадцать. Тому самому, от «Джона Сильвера». Двадцать лет назад Василий Никифорович впервые надел его – и с тех пор вынимал из полиэтиленового пакета раза четыре. Последний – когда в Верховный Совет вызывали, вручали правительственную награду… Хоть и висело у него в гардеробе немало других костюмов, для торжественных случаев сберегался именно этот.

– А моль не поела?..

Перед нестареющим «Сильвером», как выяснилось, оказалась бессильна и российская моль, и веяния переменчивой мировой моды. Вот что значит английский консервативный классический стиль!

– Хорош! Прямо Жириновский, – залюбовалась мужем Марьяна.

– Тьфу! – Василий Никифорович Жириновского не одобрял.

– А в дорогу в чём? – Марьяна деловито рылась в шкафу.

– А в джинсах! – решил Василий Никифорович.

Настал Марьянин черёд плюнуть:

– Очумел, старый? Тёртые, драные… Ты ж в приличную страну едешь! Люди скажут, гопник из России явился! Бомж!

– У них там, – усмехнулся Цыбуля, – именно в таких миллионеры и ходят…

– А!.. – безнадёжно махнула рукой Марьяна Валерьевна. Если муж что решил, спорить с ним бесполезно. И на том спасибо, что ожил…

И джинсы отправились в чемодан. Хоть и не признавала их Марьяна, а сложены были как надо – по швам.

«Хорошо, стрелок не нагладила…» – подумал Цыбуля.

То же самое подумала и Марьяна Валерьевна, добавив про себя: «Вот бы где шуму было…»

…Чемодан лежал на заднем сиденье верной директорской «Нивы». Василий Николаевич крепко расцеловал жену и устроился на непривычном для себя пассажирском месте. За рулём сидел молодой парень: надо же будет кому-то пригнать машину назад!