– Татарская свинья, – прошипела Миранда, глядя на Куюка с гневом и ненавистью. – Твою мать родила грязная сука, а та, чтобы зачать такого мерзавца, как ты, совокуплялась с обезьяной!

И тут Куюк, размахнувшись, ударил ее в живот.

– Ах ты стерва! – прорычал он. – Я не посмотрю, что ты беременная и возьму тебя, как жеребец строптивую кобылу. Твой раздувшийся живот не защитит тебя! Я завалю тебя прямо здесь, посреди лагеря. А ну на колени, сука!

От резкой боли у Миранды потемнело в глазах и ее стошнило. Однако она сумела собрать остатки сил и закричала:

– Хан Арык, это так держат свои обещания татарские ханы?! Твое слово не стоит и выеденного яйца!

Внезапно толпа расступилась, пропуская предводителя отряда. Арык внимательно посмотрел на Куюка, затем перевел засверкавшие гневом глаза на Миранду. А та уже не могла стоять и опустилась на колени, неловко поддерживая свой большой живот. Хан присел с ней рядом и осторожно откинул с ее лица прядь волос. Затем он отдал какой-то короткий приказ, и в его руке тотчас появилась фляжка, которую тут же поднес к губам Миранды. Она отхлебнула и едва не задохнулась – во фляге оказалась обжигающая как огонь жидкость. Однако Миранда сумела сделать еще несколько глотков.

– Теперь дыши глубже, – сказал хан. Миранда послушалась и вскоре к ее лицу вновь прилили краски. – Рассказывай! Рассказывай все, не бойся, – приказал хан.

– Двое твоих людей, вот этот и его дружок Ногай, пришли на то место, где мы с Миньон отдыхали. Они изнасиловали Миньон, хотя сразу поняли, что она беременна. Уверена, что следующим объектом удовлетворения их похоти стала бы я. А Миньон… – Голос Миранды дрогнул, и она вскхлипнула. – Думаю, они убили ее.

– А где же был Олгу?

– Валялся пьяный. Там же…

– Выясни, так ли это! – распорядился хан, повернувшись к Бюри.

Бюри ушел, и на несколько минут воцарилась полная тишина. Татарские воины и их пленные стояли, почти не шевелясь. Помощник хана вернулся с Олгу и Ногаем.

– Она говорит правду, сказал он. – Француженка мертва, ее ребенок тоже. Серьезный убыток!

Татарский хан выпрямился и обвел мрачным взглядом стоявшую вокруг толпу.

– Я приказал беречь эту женщину и ее служанку, и никто не должен был трогать их, – сказал он. – Вы же не только нарушили мой приказ, – обратился хан к Ногаю и Куюку, взиравшим на него с ужасом, но и убили двух ценнейших рабов: женщину и ее неродившегося ребенка. Наказание за это может быть только одно – смерть. А что касается тебя, Олгу, – ты, как оказалось, больше любишь пить вино, чем исполнять воинский долг. Отныне ты лишаешься чести называться татарским воином. А раз ты больше не воин, то сможешь обойтись и без правой руки. Тебе ее отрубят. Если не сдохнешь от потери крови, можешь идти вместе с нами до Стамбула. Но татарским воином тебя больше никто никогда не назовет. Тимур! – Вперед вышел молодой воин. – Я отдаю эту женщину под твою защиту, Тимур. Уверен, что ты сумеешь справиться с поручением лучше, чем Олгу. Еще нам нужна женщина, которая сможет заменить убитую служанку. Есть желающие. – Из толпы рабынь вышла Марфа. – Делай все, что нужно твоей госпоже, девушка, пока не получишь от меня другое распоряжение.

– Слушаюсь, мой господин, – ответила Марфа и, подойдя к Миранде, помогла ей подняться.

Миранда поднялась, но тут же покачнулась. От падения ее спас Тимур. Он подхватил ее на руки и пошел к повозке. Марфа побежала за ним. Осторожно уложив Миранду, молодой татарин ненадолго отлучился и вернулся с целой охапкой сосновых веток, которые аккуратно разложил неподалеку от костра. Затем он подошел к повозке, покопался в куче награбленного добра, извлек из нее подстилку из овчины и положил поверх веток. Поискав еще, он достал широкий отрез шерстяной ткани, в котором Миранда узнала занавеску, еще недавно висевшую на окнах столовой, и расстелил ее на овчинной подстилке.

Внимательно оглядев образовавшееся в результате удобное ложе, татарин перенес на него Миранду и заботливо прикрыл накидкой.

– Не все мы звери, – тихо сказала он. – Мне стыдно за то, что сделали Куюк и Ногай, и мне искренне жаль вашу подругу. Но можете не сомневаться, пока вы находитесь под моей охраной, с вами не случится ничего неприятного. Тимур покопался в привязанной к его ремню сумке и достал из него мешочек с какими-то листочками.

– Завари этот чай для своей госпожи, – сказал он, протягивая мешочек Марфе.

Притихшая Миранда смотрела туда, где несколько минут назад лежала Миньон. Тело уже унесли, но темное пятно крови напоминало об ужасной трагедии. Миранда тихо заплакала. Возможно, маленькая француженка только что встретилась с Лукой и их общим ребенком, но в свой любимый Париж она уже никогда не вернется.

– Выпейте чайку, Миранда Томасовна. – послышался голос Марфы.

Служанка помогла ей сесть и поднесла к губам кружку с горячим чаем. С удовольствием выпив сладкую ароматную жидкость, Миранда ужасно захотела спать. Ребенок успокоился, и боль в животе постепенно стихла. Она закрыла глаза и мгновенно уснула. Спала она так крепко, что не услышала даже душераздирающий вопль, который издал Олгу, когда ему отрубили правую руку и залили рану расплавленной смолой, чтобы остановить кровотечение. Не услышала она и протяжное «аллааа!», вырвавшееся у воинов, собравшихся посмотреть на казнь Куюка и Ногая.

Дождь ночью усилился, и хан Арык решил остаться в пещерах еще на день. После случившегося накануне воины притихли, демонстрируя полную покорность своему хану.

Проснулась Миранда от страшной боли, пронзившей все тело. И тотчас же стало ясно, что начались роды, причем преждевременно: по всем расчетам, ребенок должен был появиться через четыре, в крайнем случае через три недели. Миранда стиснула зубы и застонала. Мгновенно подошедший молодой татарин посмотрел на нее с сочувствием.

– Начались роды, – хрипло прошептала она. – Среди рабынь есть акушерки. Приведи мне любую.

– Я сама сбегаю, – вызвалась Марфа. – Надо позвать Ташу. Она самая лучшая.

Девушка убежала.

– Я здесь, с вами, – на свой лад успокоил ее татарин. – В случае чего я смогу помочь, – горделиво добавил он. – Я уже несколько раз помогал разродиться своей кобыле.

Рассмеяться Миранде помешала сильная боль и опасение обидеть Тимура, настроенного явно дружелюбно.

– Дай мне, пожалуйста, немного сладкого чая, – попросила она. – Ужасно хочется пить.

Татарин направился к костру. И в тот же миг Миранду охватил новый приступ ужасной боли. К счастью, подошли Марфа с коренастой женщиной средних лет, сам вид которой внушал доверие.

– Я – Таша, – сообщила женщина. – У вас первые роды?

Миранда покачала головой и показала ей два пальца. Таша кивнула и, опустившись на колени, осмотрела пациентку.

– Должно быть, воды отошли во время сна, – сказала Таша. – Ничего, это нормально. – Она осторожно ощупала живот Миранды. – Ребенок готов к выходу. Головка уже показалась. Сейчас начнутся схватки.