— Я все сделаю, командир, — уверенно проговорил Стефан Искра.

— Знаю, — усмехнулся Иван Селиверстович, — что ты все сделаешь.

Лифт запахнулся и, мягко вздрогнув, ушел вглубь.

Солнечные убийцы, как и всякое талантливое произведение, были штучным товаром, авторской работой гения Алексея Васильевича Чебрака. Используя непредсказуемые всполохи шизофрении, постоянно освещающие лабиринты алогичного подсознания шизофреника, и свои разработки в области расшифровки генетического кода, он смог как бы разбудить в солнечных то, что изначально заложено в человеке природой, и то, о чем он напрочь забыл. Алексей Васильевич «убедил» каждую мышцу солнечных в совершенстве. Он не погнушался вживить в их тело более семи десятков нервных окончаний обезьяны. Получая самую сокровенную информацию со всего мира, используя свои знакомства (с подачи МОАГУ) с черными колдунами Габона и оккультистами ассоциативно-рефлексивного направления, он находил в телах солнечных такие места, за которые современная медицина многое бы дала. Так, Алексей Васильевич в последних моделях солнечных сумел заменить несколько хрящевидных дисков позвоночника на слегка «отредактированные» им диски леопарда, а в затылочной части черепа, рядом с биочипом, удалил участок мозга и на его место вживил участки донорского мозга, взятого с лобной части мозга двух других, нечаянно умерщвленных во время лоботомии шизофреников с диагнозом «ядерный психоз» — мужчины и женщины. Малышке был вживлен мужской участок, Улыбчивому — женский. Биочипы, вживленные в последние модели солнечных, отличались более сложными функциями по сравнению с типовыми «Верность», они всю запредельную энергию двойного безумия, вспыхивающего в психике Малышки и Улыбчивого, аккумулировали в двусмысленный позитив, настраивающий их тело на суперсовершенство действия. Именно такими были Улыбчивый и Малышка.

— Ты любишь драгоценности? — спросил похожий на Пьера Ришара мужчина у хрупкой красивой девушки.

— Иногда, — смутилась девушка, глядя на мужчину так, как смотрит мусульманская женщина на своего мужа, которого она не только уважает, но и безумно любит вдобавок. Это было так отчетливо, что почти весь обслуживающий персонал ювелирного магазина-салона «Злата Прага», расположившегося по соседству с рестораном «Прага» на Старом Арбате, обратил на них внимание.

Мужчина и девушка подошли к витрине.

— Вот это колечко мне нравится, — ткнула девушка пальцем в золотое кольцо, усыпанное мелкими бриллиантами. Таким колечком можно со ста метров пробить через глаз череп. Неплохое, во всяком случае, красивое оружие.

— О женщины, — нежно улыбнулся ей «Пьер Ришар». — Все бы вам милыми забавами тешиться. — Он кивнул продавцу: — Дайте даме колечко, она желает быть вооруженной, хотя в этом и нет никакого смысла.

— Пожалуйста, — отодвинул продавца в сторону неожиданно появившийся управляющий магазином, который в отличие от смотрителя зала сразу угадал в этих посетителях небрежность и благодушие, свойственные очень богатым людям, в грош не ставящим человеческую жизнь. Управляющий произнес «пожалуйста» именно тем тоном, каким нужно говорить с такими людьми. — Не желаете ли посмотреть другие модели?

— Не надо, — даже не взглянула на него девушка, надевая кольцо на палец.

— Возьми, — бросил перед управляющим пачку долларов мужчина, даже не подумавший подходить к обменному пункту в самом салоне.

— Приходите еще, — расшаркался в ответ управляющий.

Если выбирать между рестораном «Прага», стоящим перед входом на Новый и Старый Арбат, и рестораном «Японская кухня» на Старом Арбате, лучше всего выбрать ресторан «Царский двор», который отделен от этих двух труднопереходимой чертой субординационной респектабельности.

— Все рестораны дерьмо, — сказала Малышка Улыбчивому, — хотя бы уже по той причине, что у них есть нечто общее с туалетами общего пользования. В дешевых ресторанах все сидят в ряд без перегородок, а в дорогих это отдельные кабинки, но тоже плотно прижатые друг к другу.

— Это естественно, любимая, — сказал ей Улыбчивый. Они стояли и рассуждали о ресторанах не возле ресторана, а возле здания Московского института вирусологии имени Ивановского, которое внимательно рассматривали.

— Что у нас здесь? — Малышка погладила Улыбчивого по щеке. — Еще один сюрприз для большого города?

— Да, в этом институте есть музей, в котором собрана Государственная коллекция вирусов. В ней прописаны знаменитые «убийцы», они могут за несколько недель уничтожить половину человечества.

— Как интересно! — восхитилась Малышка и внимательно посмотрела на проходящего мимо них к входу в институт солидного мужчину, только что покинувшего салон дорогого «лендкруизера». — Мы их выпустим на свободу?

Мужчина после ее взгляда растерял всю свою солидность и через каждые два шага стал оглядываться на Малышку. В конце концов, споткнувшись на середине лестницы при входе, упал и скатился, не успев вскочить, в лужу у ее основания.

— Не отвлекайся, любимая, — хмыкнул Улыбчивый, наблюдая эту сцену. — Отпусти его, пусть идет. Да, мы их выпустим через некоторое время, но вирусы первой, самой опасной группы патагонности хранятся в Сергиевом Посаде, хотя это и не имеет значения.

Мужчина вскочил и с досадой стал рассматривать свое дорогое пальто светлых тонов, ставшее грязным. Он вернулся к «лендкруизеру», снял пальто, забросил его в салон, предварительно вытерев им свои туфли, и вновь направился к лестнице в одном костюме сногсшибательно дорогого покроя. Малышка, глядя ему в затылок, усмехнулась, и мужчина, не выдержав, вновь оглянулся перед самой дверью, которую в этот момент открыл кто-то из сотрудников, желая пропустить его. Мужчина стал нашаривать вслепую, не отрывая взгляда от девушки, ручку двери и, не удержав равновесия, упал в проем, половиной туловища войдя все-таки в институт, а половиной оставшись на улице, показывая Малышке и Улыбчивому подошвы дорогих туфель.

— Но всем этим, — потеряла Малышка интерес к мужчине, — мы займемся позже, после медового месяца.

— Да, тебе нужно срочно забеременеть.

Иван Селиверстович Марущак шел на глубине восемьсот метров по тайной лаборатории УЖАСа, плотно заполненной совершеннейшей техникой. Он подошел к медицинскому отсеку. Боксы были пусты, но он почувствовал взгляд сзади и медленно повернулся лицом к вольеру с полуфабрикатными клонами. Те выстроились в ряд, прижимаясь лицами к неразбиваемому стеклу вольера, и пустыми, с исходящим из бездны идиотизма блеском, глазами смотрели на него. Иван Селиверстович внимательно рассмотрел свой клон. «Какая мерзость, — встретился он взглядом со своей молодой копией, — какая мерзость эта наука».

Вольер представлял собой стеклянный квадрат с подведенной к нему системой жизнеобеспечения. Пищу клоны получали в виде витаминизированно-сбалансированной смеси. Этим занимались ассистенты, но сейчас лаборатория была пуста, и клоны, несмотря на младенческие улыбки, выглядели обеспокоенными. «Проголодались черти», — добродушно подумал Иван Селиверстович и, сначала нажав на кнопку, зашторивающую стекла вольера, отключил систему жизнеобеспечения, перекрыл доступ воздуха и запустил в ставший могилой стеклянный квадрат мгновенно убивающий газ, по прихоти создателей названный «Приятель».