Вообще, борьба с употреблением спиртных напитков была в гарнизонном городе весьма ожесточенной. Иной раз отличались и кронштадтские дамы. В одной из газет сообщались итоги одного новогоднего празднества: «Шесть женщин были подобраны на улице в бесчувственном состоянии, из них три умерли от чрезмерного употребления спиртных напитков».

Естественно, что соответствующих заведений здесь хватало, и среди них даже попадались легендарные. Мемуаристы Засосов и Пызин писали: «Был в Кронштадте трактир под названием «Мыс Доброй Надежды». Тайком заходили туда выпить и матросики. Бывали случаи, что и подерутся там, получат синяк под глазом. На вопрос, где его так разделали, находчивый моряк отвечал: «Потерпел аварию под Мысом Доброй Надежды». Название этого трактира длинное, поэтому военные и обыватели называли этот трактир попросту «Мыска»».

Существовали, правда, и съестные заведения, не предназначенные для распития. К примеру, в Воронеже в 1910 году была открыта одна из первых дешевых столовых. При этом содержатели учреждения просили не облагать свою столовую налогом: «В ней готовится самая простая, дешевая и необходимая для бедных людей пища, а именно: щи, каша, картофель, печенка, дешевые сорта мяса и рыбы. Посетители этой столовой… преимущественно безработные и поденщики, стоящие на Хлебной площади, которые могут получать за 6–8 копеек горячую пищу, осматриваемую постоянно санитарным надзором».

Были в провинции и харчевни. Их описывал один из ярославцев: «В прежних так называемых харчевнях, ныне столовых, первое блюдо: щи, суп, лапша — стоили пять-шесть копеек, конечно, мясное или рыбное блюдо. И именно «блюдо», а не тарелка. Такое блюдо готовилось очень жирным и густым, в простонародном вкусе: поставленная стояком в кушанье деревянная ложка не падала.

Хлеба посетители могли взять сколько угодно, из расчета две копейки за фунт. Чистый ржаной хлеб был всегда мягким и очень вкусным. Были еще черные хлеба: обдирный, кисло-сладкий бородинский и еще какие-то, на полкопейки или копейку дороже обыкновенного черного ржаного хлеба в фунте.

Вином харчевни не торговали, но посетители приносили, кто хотел, с собой и выпивали «тихонько», наливая в стаканы из кармана, где была укрыта посуда с вином; делалось это с оглядкой, чтобы не заметила полиция.

Чай в харчевнях стоил пять и даже четыре копейки «пара»; так она называлась потому, что чай подавали в маленьком чайнике, а кипяток при этом — в большом чайнике, и притом два куска сахара подавалось, от сахара и название «пара». Кипятку подавали сколько угодно — хоть весь день пей.

Ситный (белый хлеб) стоил от четырех до семи копеек за фунт: простой, с изюмом, с маком, с анисом и другими приправами.

Так что блюдо щей — шесть копеек, два фунта хлеба черного — четыре копейки, чай — пять копеек, ситный — фунт пять копеек; итого: за двадцать копеек получалось сытное простонародное питание».

Особое же место занимали чайные. Их, как правило, открывали при обществах трезвости или при так называемых Народных домах. Распивать бодрящие напитки запрещалось там категорически. Да и вообще правила посещения были достаточно строгими. Вот, к примеру, требования, которые вменялись посетителям белгородской чайной:

«Правила, действующие в столовых и чайных общества попечительства о народной трезвости.

1. В кассах при столовых продаются: черный хлеб и марки (билеты) на получение горячей пищи (щей, борща, супа и кашицы); марки отбираются в проходах к котлам.

2. В кассах при чайных продаются: французские булки, чай в пакетах и сахар; кипяток в чайниках для заварки чая и кружки выдаются у котлов.

3. Полученные в столовых и чайных миски, ложки, ковшики и кружки после употребления должны оставаться в большой исправности на столах.

4. Строго воспрещается производить шум, беспорядок, давку у касс, в проходах и у столов.

5. Не следует затруднять кассира разменом крупных денег».

Подобное же заведение было открыто в Тамбове. Тамошняя газета сообщала в 1901 году: «Во вторник, 10 июля, в принадлежащем городу доме, на Базарной площади, 2-й части, открыта попечительством о народной трезвости первая дешевая чайная. В час дня в присутствии его превосходительства начальника губернии Сергея Дмитриевича Ржевского, господина управляющего акцизными сборами В. А. Комарова, господина полицмейстера В. Л. Лазова и некоторых членов попечительства было совершено молебствие, после которого чайная гостеприимно открыла свои двери публике. Помещение, занимаемое чайной, довольно обширно и занимает два этажа. Все заново отделано, чисто и удобно. Стоимость чая с заваркой и двумя кусками сахара — 3 копейки. Кружка чая с одним куском сахара стоит одну копейку. К чаю можно было получить булку и лимон.

Чайная открыта с 6 часов утра до 8 часов вечера. При чайной имеется отдельная комната для библиотеки, в которой выдаются некоторые газеты и журналы».

Но господа со средствами конечно же употребляли чай в иных местах — кофейнях на манер французских. Там можно было и десерт приличный заказать, и рюмочку потребовать.

* * *

Впрочем, не одним лишь пьянством и гастрономией счастлив был провинциальный обыватель. Самым, пожалуй, элегантным развлечением был театр. С одной стороны — радость для просвещенных господ, с другой — демократичное, общедоступное мероприятие. Театр был престижен, театральными зданиями города щеголяли. А уж если была своя труппа — город сразу поднимался над другими на несколько голов.

Нравы провинциальных театров занятны. Вот, например, описание труппы таганрогского театра 1840-х годов: «Режиссером был некто Кочевский, игравший первые роли в трагедиях и комедиях, в опере же и водевилях он был не так оригинален от неумения петь арии и куплеты. Таким образом одни и те же артисты принуждены были играть в драме и петь в опере. За Кочевским следовали: Маркс, с замечательным артистическим талантом в комическом роде; Дорошенко, игравший светских людей, любовников, денди; Михайлов, хороший в глуповатых ролях, но в трагедиях и драмах он до того, в самых лучших местах, исступляется, что неистовыми выкриками монологов приводит публику в апатичное состояние.

Далее идут Дрейхис, лучший комический актер, особенно в малороссийских вещах; Петровский, заслуженный актер на роль трагических стариков, воевод, министров, но по дряхлости лет память его ослабевает и язык начинает пришептывать; Мачихин, таланта посредственного на ролях рассудочных отцов…

Из артисток можно отметить госпожу Кочевскую… только она редко является на сцене, оттого, что серьезные пьесы мало играют в этом театре, а в водевилях очень мало достойных ролей».

Естественно, театральное начальство не ограничивалось выявлением более-менее удачных амплуа, а с практичностью, присущей жителям коммерческого города, заставляло господ артистов подписывать строгие правила. К примеру, такие:

«Бенефициант обязан представить новую от себя пиэсу, которой как текст, так и музыка, обращается в собственность театра, ему же представляется право списать для себя копию. Выбор пьесы доставляется на волю бенефицианта, но не иначе как с дозволения и своевременного рассмотрения Дирекциею».