Слышались песни, смех, шутки, громкие, веселые разговоры. Вот к болиндеру суетливо подбежал и причалил невзрачный катерок, немного спустя забурлила вода, и тихо-тихо громадный болиндер, доверху нагруженный вещами и казаками, начал отделяться от пристани. Громкое «Ура!», радостное, как крик избавления, огласило воздух. Махали шапками, что-то кричали друг другу отдельные люди на пристани и все дальше и дальше отходившем болиндере, а там казаки затянули песню, длинную и протяжную, походную…

Вечером «Кюрасунд» ушел. Всего тогда убыло с Лемноса 1152 человека, из них 1090 мужчин, 50 женщин и 12 детей (тогда же убыла в Болгарию Кубанская школа детей в составе 148 человек, из них 4 мужчины, 14 женщин и 180 детей). Две недели спустя, 4 июня, при той же приблизительно обстановке, на том же пароходе «Кюрасунд», уехали в Сербию л.-гв. Казачий и Атаманский дивизионы и Донской технический батальон, всего 640 человек, из которых 615 мужчин, 23 женщины и 2 ребенка.

А там, на киосках и заборах, была своя жизнь. Среди взволнованных отправками в Совдепию казаков из уст в уста передавались, ходили по лагерю рассказы о поведении французов, о том, что некоторые казаки были посажены на пароходы против их воли, что некоторые, на пароходах уже, заявили о своем нежелании ехать в Совдепию, но французы отказались сгрузить их на берег, что много казаков ввиду этого бросились в воду, предпочитая смерть отправке в Совдепию, и много тому подобных.

Часть этих слухов была напечатана в информационном бюллетене, часть попала даже в газету «Общее дело», расклеиваемую по лагерю. Эти слухи, естественно, не могли не дойти до французов. И вот 11 мая на киосках и заборах появилась «Декларация», подписанная генералом Бруссо. «Казаки. Мне известно, что в лагере расклеено объявление, лишний раз ложно утверждающее, что будто многие из вас были силой отправлены в Совдепию французским командованием. Я мог бы не опровергать эту ложь, как я делал это раньше с клеветой, направленной против меня газетой «Общее дело», которая расклеивается ежедневно в лагере. Вы были свидетелями всего, что происходило, и знаете правду. Но между вами есть много слабых духом и необразованных, которые легко могут поверить напечатанной клевете, если я ее не опровергну теперь. Пусть они тоже узнают истину».

Далее голословно указывалось, что французские власти «не заставляли ни одного казака ехать в Совдепию», а если ходят слухи, что некоторые бросались с пароходов в воду, «то это просто выдумка».

«Французские власти вам предложили средства выбраться с Лемноса и продолжают искать новые средства в этом направлении. И это, безусловно, не их вина, если большинство народов, даже те, которые ближе всего стоят к вам по крови и вере, отказываются принять вас в силу политических затруднений настоящего времени. Я вам всегда говорил правду… Вот где истина. Бруссо!»

В сношении к генералу Абрамову по поводу этой декларации генерал Бруссо говорил: «Это ответ на два бюллетеня, вывешенных, вероятно, без вашего ведома в Кубанском корпусе, повторяющие клевету, напечатанную в «Общем деле». Я не хочу нести полицейской службы в лагерях по вопросу о том, что говорится или пишется, но тем не менее я не могу оставить без опровержения эти ложные сведения».

«Лично я считаю нежелательным для общего успокоения выносить возникшую между начальниками клевету на общее обсуждение толпы путем расклейки деклараций на стенах и киосках лагеря», – отвечал генерал Абрамов, указывая, что заявление в декларации о том, что «французские власти в дни событий 27 марта объявляли казакам лишь о невозможности кормить их «бесконечно», разнится от тех заявлений, которые были сделаны французским командованием перед погрузкой на корабли «Дон» и «Решид-паша» 27 марта, когда казакам объявляли, что невозвращающиеся в Советскую Россию должны отправиться в Бразилию или сами обеспечить свое содержание, а также назывались ложными слухами заявления начальников» об обеспечении дальнейшего довольствия на Лемносе. Ответа на это сношение не последовало, и заборная литература французов не прекратилась.

Почти накануне отправки гундоровцев в Болгарию по лагерю было расклеено следующее «объявление французского командования к русским беженцам». «Тенденциозные слухи распространяются в лагерях с целью препятствовать беженцам пользоваться предложенными им местоотправлениями, уверяя их, что большее число из них, а быть может, все беженцы, будут приняты в Сербию и Болгарию. Истина следующая: пока Сербия согласна принять 3500 человек и, быть может, позже 500 других; все они будут работать по исправлению железнодорожной линии. Болгария согласна принять 1000 рабочих. Время отъезда еще неизвестно, и подробности отправки еще не установлены. Предположения, что Сербия и Болгария примут еще и других беженцев, – нет. Таким образом, отправка в Сербию и Болгарию интересует очень небольшое число беженцев, поэтому все остальные должны воспользоваться другими предложенными им местоотправлениями. Кроме того, ввиду настоящего положения рабочих рук, Франция, Корсика и Мадагаскар могут принять очень мало беженцев. Следовательно, советуем беженцам воспользоваться отправками, которые организованы для других направлений».

И рядом с этим объявлением было расклеено другое, где указывалось одно из «направлений», теперь уже новое – в Грецию: «Лемнос, 1 июня 1921 года, № 70. Греческий префект г. Кастро сообщил мне, что греческое правительство разрешает свободный въезд во все Королевство русским беженцам для подыскания работы. Недостаток рабочих рук сказывается во всей Греции, особенно ввиду приближения времени уборки хлебов и сбора фруктов и винограда. Нужны земледельцы и виноделы (рабочие на виноградниках) в Пелопоннесе, земледельцы в Аттику, Фессалию и Лариссу и т. д. и хлебопеки – в Пирей. Заработная плата в сутки для земледельческих рабочих от 15 до 20 драхм. Средства перевозки: еженедельно по воскресеньям уходит пароход из Кастро с заходом в Салоники, Велес, Халкис и Пирей. В скором времени будут два парохода (в воскресенье и четверг). Остановка в Салониках не рекомендуется, ввиду отсутствия там работы. Плата за переезд, независимо от места высадки, 20 драхм (без продовольствия); путешествие до Пирея длится 3 суток. Каждый эмигрант получит от меня продовольствие на 4 суток. Каждый пароход берет от 300 до 400 человек. Эмигранты будут сводиться в отряды и отправляться по субботам в Кастро (впоследствии дважды в неделю – по средам и субботам), для отправки их багажа будут предоставлены им повозки. Французские жандармы будут сопровождать каждый отряд. Все сношения и формальности с греческими властями являются излишними. При каждом отправлении греческий префект Кастро телеграфирует греческим властям места высадки, с тем чтобы они были предупреждены и эмигранты могли бы сразу по прибытии получить работу, убежище и продовольствие. Беженцы, желающие воспользоваться этим предложением, могут записаться во французском штабе, им будет сообщено, в какую партию