— Что с объектом? — Кузнецов поднялся на ноги и посмотрел на лежащего без чувств инженера, над которым склонился Нечаев.

— Порядок! — довольно улыбнулся П-3, выпрямляясь. — Струхнул немного, сейчас оклемается! Надо ему нашатыря дать!

Он протянул руку к укреплённой на стене аптечке и заметил кровь, капающую из пробитого рукава своей левой руки.

— Грёбаные пироги! — выругался Нечаев. — Зацепило всё-таки!

— Майор П-3, почему вы начали операцию без команды? — зло навис над ним Кузнецов.

— Так ведь… — П-3 недоуменно съёжился, — была же команда, товарищ полковник… Вы же сами сказали: «Прыгай!»

— Что я сам сказал?! — Кузнецов надвинулся на него, словно танк на курицу. — Ты где такие команды слышал, майор?!!

— От вас… товарищ полковник… — неуверенно промямлил П-3, скользя по собравшимся вокруг бойцам ничего не понимающим и от этого ещё более виноватым взглядом. — Была же команда… грёбаные пироги… я же слышал…

Мгновение Кузнецов смотрел на него, вспоминая, как видел то, что осталось от Плутония и Блесны в тот роковой день, после чего спокойным тоном произнёс:

— Была так была. Рёв от движков такой стоял, что немудрено перепутать. Молодец, П-3, за быстрые и решительные действия объявляю вам благодарность!

— Служу Советскому Союзу! — козырнул П-3, расцветая.

— Займи своё место и вколи себе полимерный коагулянт, — приказал полковник. — Через полчаса будем дома, Волшебник тобою займётся. Ступай, майор!

— Есть! — Довольный П-3 направился к своему креслу, и Кузнецов с грустью закрыл глаза. Война закончилась десяток с лишним лет назад, но люди продолжают гибнуть. Жаль мужика, его теперь не узнать. А какая красивая была пара, никогда не унывали… Блесна за неделю до гибели приходила к Кузнецову на разговор по личному вопросу и спрашивала, позволит ли ей командование остаться в отряде, если они с Плутонием заведут ребёнка. Просила не рассказывать об этом мужу, и Кузнецов не рассказал. Может, оно и к лучшему…

Октябрь 1954 г. «Предприятие 3826», Академия последствий, сектор «Коллектив 2.0»

Штокхаузен шагал по центральному коридору секретного подуровня, привычно скользя взглядом по многочисленным роботам, видневшимся за стеклянными стенами лабораторий. Да, однозначно он создан для всей этой секретности, государственной важности и проектов мирового уровня. Вся его жизнь оказалась неразрывно связана с секретными разработками. А ведь как всё начиналось! Кто бы мог подумать тогда, в 1939-м, что в 1954-м он будет идти по этим коридорам… И как сильно всё изменилось менее чем за пятнадцать лет! Кругом воистину торжество науки и техники — и он находится в самом сердце этого торжества! Особенно теперь, после того как Сеченов почти полностью замкнулся в своей работе.

Последние месяцы академика буквально рвали на части партийные бонзы и их интриги. Правительство то требует от Сеченова скорейшего запуска «Коллектива 2.0», то высказывает недовольство затягивающимся стартом операции «Атомное сердце», то присылает комиссию для того, чтобы она убедилась в работоспособности демонстрационной версии «Коллектива 2.0», созданной здесь, в секретном секторе АПО, на базе нескольких экспериментальных групп подопытных добровольцев. Все хотят получить в свои руки неограниченные права на управление «Коллективом». Сеченова торопят, дёргают, мешая работать, требуют отчётов, снова торопят… В итоге академик почти полностью погрузился в работу с нейрополимерами, делегировав все остальные функции доверенным лицам.

Теперь Штокхаузен занимается административной частью «Коллектива 2.0», чему очень рад, потому что так он имеет возможность контактировать с Филатовой ежедневно. К сожалению, с Петровым тоже. Этот неудачник с комплексом Наполеона не отходит от неё ни на шаг. Приходится быть терпеливым, действовать очень издалека и ждать благоприятного момента. На всякий случай Штокхаузен даже записывает все разговоры с Петровым, чтобы не пропустить важную зацепку в случае чего. Сегодняшний разговор не будет исключением, тем более что Петров сам прислал ему просьбу поговорить. И раз местом беседы он выбрал собственную лабораторию, значит, речь пойдёт о чём-то серьёзном. Может, удастся заинтересовать этой записью Управление «Ш» КГБ и наконец-то избавиться от этого ничтожного конкурентишки.

Добравшись до лаборатории программирования робототехники, Штокхаузен активировал записывающие устройства и набрал личный код на панели внутренней связи электронного замка.

— Виктор, это Михаэль! — произнёс он, замечая вспыхнувший индикатор видеосвязи.

— Входи! — Индикаторы замка перемигнулись, и толстостенная дверь уползла в сторону, открывая путь. — Ты один?

— Я всегда один, — с достоинством ответил Штокхаузен. — Не нуждаюсь в помощниках, ни живых, ни кибернетических. У меня достаточно личных качеств, чтобы успешно справляться со своими обязанностями самостоятельно.

— А вот я нуждаюсь, — многозначительно заявил Петров, тыкая в сенсоры грандиозного операторского пульта, за которым сидел.

Сложное и многочисленное электронное оборудование, снабжённое десятком экранов, вдруг зажгло сразу все свои индикаторы, и многочисленные мониторы покрылись густой пургой единиц и нолей, рассыпанных вперемешку сплошным цифровым месивом.

— Теперь нас никто не прослушает. — Петров бросил удовлетворённый взгляд на какой-то экран и обернулся к Штокхаузену. — Садись, Михаэль, надо серьёзно поговорить! Мне требуется твоя помощь, как старого друга и единственного человека, которому я доверяю!

Штокхаузен опустился в соседнее кресло и кивнул, сообщая, что готов к беседе. Несколько секунд Петров внимательно смотрел ему в глаза, после чего произнёс:

— Ты знал, что «Коллектив 2.0» отнимет у людей волю и индивидуальность, превратив в марионетки?

— Ты неправильно сформулировал вопрос, Виктор, — мягко поправил его Штокхаузен. — «Коллектив 2.0» способен, сугубо теоретически, подавить волю вступивших в него людей, причём так, что они даже не поймут этого, ведь «Коллектив» — максимально гуманное общество из всех когда-либо существовавших на Земле. И именно в силу своей высочайшей гуманности «Коллектив 2.0» не станет этого делать!

— Станет! — жёстко возразил Петров. — Я убедился в этом лично!

— Ты ошибаешься, — терпеливо возразил Штокхаузен. — Дмитрий Сергеевич и его научная когорта никогда не допустят…

— Сеченов сам всё это задумал! — зло отрезал Петров. — И его научная когорта не сможет ему помешать, потому что абсолютный доступ к «Коллективу» есть только у него! Подожди и послушай! — Он поднял руку в предостерегающем жесте, не позволяя Штокхаузену возразить. — После того как сюда зачастили высшие государственные чины и Сеченов замкнулся в своих нейрополимерах, у меня появилось больше полномочий! Я не могу влезть в базы данных нейрополимеров «Коллектива», но зато могу изучать любую информацию, которая попадает в здешний цифровой код! Я последовал твоему совету, Михаэль, и, когда ухаживал за Ларисой, погрузился в её область проекта «Коллектив 2.0»! И там программного кода было даже чересчур!

— Что тебе удалось узнать? — Штокхаузен сделался серьёзным.

— Не так много, как хотелось бы, — поморщился Петров, — но вполне достаточно, чтобы ужаснуться! П-Вакцинация, которую правительство пропагандирует сейчас на каждом углу, действительно сделает людей частью «Коллектива 2.0». Вот только после запуска системы