— Надеюсь, эта сцена сейчас не повторится и для продолжения беседы мы выберем двуспальную кровать? Кстати, она находится в той комнате, — потянула Крачковская Стася в глубину квартиры. — Надеюсь, ты не осквернил ложе посторонним присутствием? — строго посмотрела Ольга на него. — Только не нужно оправдываться! Я этого не выношу.

— И не собираюсь. Ты просто прелесть! — Куликов притянул к себе Ольгу и почувствовал под ладонями крепкое и горячее, готовое к любви тело.

— Почему ты меня не спрашиваешь, где я была?

— Я это знаю.

— Вот как? Мило. Тогда почему не интересуешься, как я выбралась?

— Если бы ты знала, сколько мне стоило твое освобождение.

Ольга с удивлением посмотрела на смеющееся лицо Куликова.

— Значит, это ты устроил, чтобы мне передали баллончик?

— Не только устроил, но и подсказал через своего человека, как тебе удачнее им воспользоваться, и вижу, что ты не оплошала. Почему же ты не спрашиваешь, как тебя из здания выпустили? Там ведь тоже охрана стоит.

Ольга растерянно заморгала глазами:

— Как-то не подумала.

— Зато я подумал обо всем, детка, — без бахвальства, но с едва заметным превосходством протянул Куликов. — Этот милый мальчик, что стоял у входа и не спросил у тебя пропуск, за подобную любезность получил столько, что ему хватит на самую дорогую иномарку.

— А что ему за это будет? — не без интереса спросила девушка.

— Вот оно, женское начало. Жалеешь. Даже если его уволят из милиции, он может считаться вполне состоятельным человеком, — успокоил Куликов.

— Хватит. Давай забудем обо всем на свете. Я больше ничего не хочу слышать, — призналась Ольга.

Она чуть отстранилась от Куликова, потом обхватила ладонями его лицо и прижала к себе. Жадными сухими губами впилась в его рот. И, чуть покусывая его губы, протолкнула глубоко свой язык, стараясь отыскать десны. Поцелуй был страстный, даже агрессивный. Весьма впечатляющее начало. Куликов почувствовал, как внутри его вспыхнул тлеющий уголек, и он ответил ей таким же горячим поцелуем. Их языки встретились, на секунду остановились, будто бы для знакомства, а потом завели хоровод, от которого обоим сделалось жарко.

Полковник Крылов умел держать паузу. Вызовет к себе в кабинет и молчит минут пять, нагоняет жути. А потом начинает стучать пальцами по столу, уподобившись генералу Прохорову. Получается что-то вроде барабанного боя, некая прелюдия перед основательной поркой. Такое действо выдерживали немногие и, потупив глаза, винились перед полковником, словно несмышленые ягнята перед волком, оскалившим зубастую пасть.

Явная ошибка!

Нарушение тишины воспринималось полковником как бестактность, сравнимая разве что с поведением солдата-первогодка, посмевшего прервать высокое начальство на полуслове.

В порыве гнева полковник мог стукнуть кулаком по столу и одним взглядом испепелить дерзкого. По собственному опыту Шевцов знал, что самое благоразумное в этой ситуации — полнейшее молчание, причем его нужно довести до высочайшего мастерства и не делать вид, что интересуешься интерьером в комнате, а с унылой физиономией рассматривать истертый линолеум. И вид кающегося грешника не должен вызывать сомнения. В то же время полезно не предаваться особой печали, а наслаждаться внезапно свалившейся тишиной с таким же чувством, какое испытывают жители мегаполисов, случайно оказавшиеся в лесу.

Наконец полковник развел руками и произнес колючие слова, вкладывая в них гамму интонаций.

— И что дальше, майор?

Шевцов только пожал плечами. Что тут ответишь, когда вопрос звучал как утверждение: «Ну и дурак же ты, майор!»

И, не дождавшись ответа, полковник продолжал:

— Сплоховал ты, Шевцов. Когда мне об этом доложили, я даже не поверил. С твоим опытом — и вляпаться, как обыкновенному стажеру. Что скажешь в свое оправдание?

Ответить и в самом деле было нечего. Это был тот самый случай, когда полковник был прав.

— Ну что тут сказать, товарищ полковник, крепко лопухнулся. Только ведь ей кто-то передал газовый баллончик. А каким образом она из здания вышла? Как ее пропустили?

Крылов махнул рукой.

— Здесь уже разбираются. Один из тех, кто дежурил на вахте, сказал, что живот прихватило, говорит, едва в штаны не наложил. Вот этих пяти минут ей вполне и хватило, чтобы из здания выскочить. Ладно, там все проверят. Смотрят его связи, тут у него тоже не все чисто. Но вот газовый баллончик действительно серьезная вещь. Не исключено, что в камеру ей переслали записочку с инструкциями, где он будет лежать и как им воспользоваться. Перед тем, как войти к тебе в кабинет, она посетила и туалет. Кто знает, может быть, там она и обнаружила подарочек. Вот так-то! Ладно, с этим мы тоже как-нибудь разберемся. Меня интересует, как ты будешь действовать дальше.

— Круг знакомых Куликова уже обозначен. Во всех местах его возможного появления мы выставили своих людей. Так что, думаю, на воле ему оставаться лишь несколько дней.

Крылов вновь застучал пальцами по столу, что выдавало его высокое напряжение.

— А тебе не кажется, что он может просто куда-то скрыться? Ну, скажем, уехать?

Шевцов отрицательно покачал головой, на такой вопрос у него был ответ:

— По оперативным данным, за ним ведут очень серьезную охоту воры в законе. Он приговорен! Самое разумное для него сейчас — это затаиться, что, я думаю, он и сделает. Если он появится на вокзале, то может быть опознан и задержан. В этом случае он попадет в сизо, и до суда ему просто не дадут дожить.

— И все-таки, на чем основан твой оптимизм?

Похоже, объяснения майора не произвели на Крылова должного впечатления.

— Вчера вечером наши люди в районе Нового Арбата засекли Сергея Ковылева, ближайшего друга Куликова.

— Что он там делал?

— Этот район является сферой его влияния. Часть ресторанов и магазинов находится под его «крышей». Пробыл он там недолго, переговорил с владельцами магазинов, видно, давал им понять, что не стоит строить иллюзии относительно собственной свободы. А потом неожиданно ушел.

— Он был один?

— Абсолютно! Из разговоров с хозяином ресторана мы поняли, что тот предлагал ему в сопровождение боевиков, но Ковыль категорически отказался.

— Что это он так не ценит свою жизнь?

— Скорее всего, просто опасался засветить своего хозяина. Наши люди проследили за ним до самого его дома и установили за его квартирой наблюдение.

Стук прекратился. Очень ободряющий признак.

— Хорошо.

— Так или иначе, он непременно выведет нас на Куликова. А потом, может быть, не так и плохо, что Крачковская сбежала. Особа она эксцентричная, непредсказуемая. Наверняка она нам не все сказала и обязательно будет искать встречи с Куликовым. А двоим куда труднее скрыться, чем по отдельности.