— Старуха там, за домом, — проворчал он и надолго приник к бутылке с ромом.

Позади дома, под прохудившейся крышей, которая могла служить лишь укрытием от солнца, но не от дождя, госпожа Хоукинс на большом столе чистила ножом рыбу. Рядом на табурете сидела Шанна. Она взглянула на мужчин и пожала плечами. В ее глазах блестели еще не высохшие слезы.

— Здравствуйте, джентльмены, — взглянула на них через плечо госпожа Хоукинс, не прерывая своей работы. — Присядьте где-нибудь. Я должна дочистить рыбу, — устало проговорила она.

Траерн и Рюарк остались стоять, не зная, как приступить к разговору. Старуха продолжала делать свое дело, время от времени вытирая глаза тыльной стороной руки, и даже один раз громко всхлипнула.

— Ей не везло в жизни, — внезапно прозвучал бесцветный голос госпожи Хоукинс. Она оперлась руками на стол и замерла с поникшей головой. — Пусть ей хоть там будет хорошо. Она всегда страдала от того, что ей многое недоступно, и никогда не довольствовалась тем, чего удавалось добиться. — Старуха повернулась к ним, и из глаз ее хлынули слезы. — Милли была неплохая девушка. — Она улыбнулась и поискала чистое место на переднике, чтобы вытереть слезы. — Порой упрямая, что и говорить. Мужчины дарили ей безделушки, иногда монеты, и ей стало казаться, что они смогут дать ей то, что она хотела. Она рассказывала о некоторых из них. О, мистер Рюарк, я знаю, что вы ее никогда не трогали. Она постоянно плакала в подушку от того, что вы не обращали на нее внимания. Когда я стирала ваше белье, она сидела и мечтала о вас.

— Госпожа Хоукинс, — мягко начал Рюарк, — вам что-нибудь известно о ее мужчинах?

Женщина шмыгнула носом и громко высморкалась.

— Их было много! — фыркнула она и высморкалась еще раз. — Но ни один не задержался. О… в последнее время был один, но я не знаю кто. Она никогда о нем не говорила и встречалась с ним по ночам где-то здесь, поблизости.

— А господин Ролстон никогда… — Траерну не удалось подобрать нужного слова.

— Нет, только не он. Он всегда говорил, что она дешевка. Даже побил ее однажды кнутом. — Старуха коротко усмехнулась. — Она дразнила его, называла старым мешком с костями.

У нее снова полились: слезы, и плечи ее сотрясли сдерживаемые рыдания. Шанна бросилась ее утешать. Немного успокоившись, старуха поцеловала Шанну в щеку.

— Вы так добры… нам будет так не хватать ее…

— Если вам что-нибудь понадобится, мадам, — проговорил Траерн, — без колебаний приходите. — Помолчав, он добавил: — Милли оставила знак на песке, написала букву «Р». Вы знаете кого-нибудь…

Госпожа Хоукинс покачала головой:

— Что угодно, только не это, сэр. Она не умела писать.

Прошло несколько долгих мгновений, когда Рюарк проговорил:

— Я завтра приеду починить вам крышу.

Им больше нечего было сказать, и они уехали. На обратном пути, показавшемся им слишком долгим, они хранили гробовое молчание.

Была середина октября. «Хэмпстед» стоял в порту, готовясь принять на борт собравшихся в Виргинию Траерна и его многочисленных сопровождающих. Пока они будут гостить у Бошанов, бригантина и шхуна проведут торговые операции в прибрежных колониях.

Тем временем лесопилка росла не по дням, а по часам. С каждым днем близилось завершение строительства, и в ожидании получения из Нью-Йорка лесопильной рамы заводского изготовления была установлена рама, сделанная местным кузнецом. По настоянию Рюарка было заказано несколько пил для различных целей, и, наконец, наступил долгожданный день, когда «Маргарет» доставила их на остров.

Всеобщее уныние, вызванное смертью Милли, постепенно рассеивалось. Однажды Шанна подвела Гэтлье к небольшому зданию — это была недавно выстроенная школа, пока единственная на острове. Гэтлье с радостью согласился быть в ней учителем и с энтузиазмом принялся разбирать книги и другие школьные принадлежности, которые в свое время были доставлены на Лос-Камельос для обучения Шанны.

Другим приятным событием стала свадьба Гэтлье и Доры. Свадьбы на острове случались нечасто, и к ним готовились особенно тщательно. Решено было устроить танцы до утра и обильное угощение. Траерн объявил следующий день после свадьбы нерабочим. Горожане построили напротив школы небольшой коттедж для молодоженов, Питни смастерил кровать с балдахином, каких на острове еще не видывали. Шанна подарила Доре атласное платье, а Эргюс уложила волосы невесты, соорудив великолепную прическу, которая была ей очень к лицу. Девушка сияла счастьем и красотой, и, когда были произнесены слова клятвы перед алтарем, присутствующие отметили, что Дора действительно была прекрасна.

Ночь прошла в бурном веселье. Шанна с Питни и отцом гуляла по ярко освещенной улице, и в тесноте возбужденной толпы она чувствовала, как этот энтузиазм созвучен ее собственному настроению. Повсюду виднелись гирлянды и букеты цветов, пестревшие яркими красками и наполнявшие воздух приятным ароматом. Фонари и факелы освещали колдовским мерцающим светом веселившихся людей. Взрывы смеха и громкое пение не умолкали ни на минуту.

Теплый вечерний бриз разносил аппетитные запахи еды, смешивавшиеся с ароматом рома и пива. Рабы, домашняя прислуга, свободные граждане — все участвовали в этом празднестве. Питни с Траерном задержались у одного из столов с освежающими напитками. Шанна, об руку с Рюарком, присоединилась к танцующим ригодон. Шампанское вскружило ей голову. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой! Она могла свободно, открыто наслаждаться близостью Рюарка, и смотрела только на него, и то и дело слышался ее счастливый смех.

Сквайр веселился не меньше, чем его дочь, ведь его уэльской крови вовсе не было чуждо веселье и вкусная еда. Он радовался, видя дочь в обществе своего любимого раба. Этот парень прекрасно танцевал, его крепкая фигура и своеобразная грация движений вполне гармонировали с изысканностью и женственностью Шанны.

После возвращения из Англии она явно стала сдержаннее, как и подобало вдове, но сквайр не мог осуждать ее теперешней веселости. Орлан улыбался своим мыслям. Наконец-то она преодолела отвращение к этому Рюарку и подарила ему свою благосклонность, хотя он и не был ей ровней.

Один лишь Гэйлорд не разделял всеобщего веселья и, озабоченно нахмурившись, следил за танцевавшей Шанной.

— Вы так и не намерены вмешаться, сквайр? — спросил он Траерна. — В Англии разразился бы настоящий скандал, если бы леди позволила так обнимать себя рабу. Этого парня следует поставить на место. Я не хотел бы узурпировать вашу власть, но, будь я здесь хозяином, я последил бы за тем, чтобы этот человек относился с должным уважением к вашей дочери, да и к другим леди.

Питни скептически взглянул через плечо на кавалера и обменялся выразительным взглядом с Траерном.

— Прошу заметить, сэр, что мою дочь вполне устраивает отношение к ней мистера Рюарка. — Траерн отпил вина, глядя на кавалера с веселой улыбкой. — Последнее время я научился доверять своей дочери. Представьте, во многих вещах она разбирается лучше меня! И все же, если вы решительно настроены воспитывать эту девушку, что ж, попытайтесь!