– Пойдем отсюда, – шепнул Джерихо на ухо Эви, но медсестра не унималась.

– Представьте себе новую Америку, у населения которой не существует физических и социальных пороков. Не останется болезней. Не будет войн. Не станет преступлений и бедности. Повсюду воцарится мир, поскольку люди с высшим сознанием смогут продумать и принять свои различия. Истинная демократия! Люди рождаются неравными, но могут стать ими! Человечество должно идти дальше, становиться еще лучше! И все с помощью небольших поправок. – Медсестра улыбнулась им. – Уверены, что не хотите пройти осмотр? Это не займет много времени, и у нас есть вкусное печенье!

– Мы в этом не заинтересованы, – сухо ответил Джерихо и почти бегом бросился наружу.

– Джерихо! Джерихо, не так быстро, пожалуйста, – пропыхтела Эви. Она вышла из палатки, следуя за ним. Он шагал стремительными, отрывистыми шагами, и Эви с трудом за ним поспевала. – Что такое? В чем дело?

– Ни в чем, – ответил он, хотя было очевидно обратное. Она еще никогда не видела его таким злым. Он всегда держался спокойно и рассудительно. – Это не наука, а слепой фанатизм. И я… не люблю эксперименты. – Он сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. – Нам пора возвращаться, мы уже опаздываем.

Они подошли к окраине ярмарки и направились к маршрутке, доставлявшей людей в город. За оградой на небольшом помосте стояло около дюжины мужчин в рабочих комбинезонах, простых черных куртках и широкополых шляпах. Эви встала как вкопанная.

– Смотри. Там Джейкоб Колл.

Держа над головой свою священную книгу, над толпой гремел брат Джейкоб Колл собственной персоной.

– Пастор Олгуди говорил правду. Неужели вы не видите, что происходит в нашей стране? Грех укоренился в наших домах. Жадность и зависть разъели все до основания. Мы сбились с пути. Трепещите, грешники, ибо конец близок! Слушайте слово Божие, как оно было открыто пророку, преподобному Олгуди! Аминь!

– Братия, – шепнула Эви.

– И говорил с ним Господь на языке тысячи змиев, и повелел: «Освящайте свою плоть и готовьте свои жилища, ибо конец грядет». Господь Бог ниспослал на нас Зверя!

– Зверь восстанет! – откликнулись мужчины. Один из них забился в лихорадке, его глаза закатились, и он стал нести какую-то тарабарщину на непонятном языке.

– Соломонова комета приближается! Змий-искуситель восстанет из небытия, и только верующие спасутся, чтобы выступать на стороне Бога в священной войне, а грешники падут!

Эви с Джерихо должны были пройти мимо бушевавшей толпы, чтобы сесть в маршрутку.

– Не могу, – призналась она.

– Не волнуйся. Я с тобой, – сказал Джерихо и встал между ней и кричавшими мужчинами. Эви почувствовала, что они смотрят на нее, и невольно запахнула пальто поплотнее. Сейчас она пожалела, что надела цветные чулки и накрасила губы помадой, хотя и злилась на себя за то, что осуждение каких-то дремучих фанатиков способно ее смутить. Особенно внимательно на нее смотрел подросток четырнадцати лет. В его глазах сквозила похоть, смешанная с ненавистью.

– Первый грех мира был грехом женщины! – воскликнул он. У него еще даже не сломался голос – на самом деле он был младше, чем выглядел.

– Просто продолжай идти, – шепнул Джерихо и взял ее за руку.

Эви пыталась глядеть прямо перед собой, но услышала, как мальчик сказал что-то, и это что-то неприятно резануло ее по ушам. Это было нехорошее слово. Она посмотрела в сторону мальчишки, и тот скривился от злости.

– Потаскуха, – прошипел он и замахнулся для броска. Эви была поражена, когда в нее попал ком грязи. Ахнув, она поняла, что ее пальто измазано глиной.

– Потаскуха! – закричал он снова.

Люди смотрели на нее так, будто она совершила какое-то преступление. Ей захотелось орать на них. Ей хотелось подраться с этим глупым мальчиком. И заплакать.

– Потаскуха, – поддержал его Джейкоб Колл, и к нему присоединился еще хор голосов. – Потаскуха!

Сжав Эви руку, Джерихо повел ее к маршрутке. Но сзади продолжали раздаваться голоса:

– Потаскуха, потаскуха, потаскуха!

Мемфис опаздывал. Он обещал Исайе забрать его от сестры Уолкер в пять часов, но время приближалось к шести, а его все не было. Исайя успел проголодаться. Тетя Октавия накрывала ужин точно в шесть пятнадцать, и если они к этому времени не сидели за столом умытые и с чистыми руками, то отправлялись спать голодными. Исайя был вне себя от того, что сестра Уолкер не позволила ему угадывать карты. Весь день они занимались только суммами и расчетами, и мальчику это ужасно надоело. Тем более он не планировал ворочаться с урчащим желудком всю ночь из-за безалаберности Мемфиса. Исайя прекрасно знал, что сестра не пустит его с порога одного, поэтому дождался, пока она отойдет в кухню налить чаю, воскликнул: «А вот и он, я его вижу!» – и пулей вылетел в дверь прежде, чем она успела что-то сказать. Он еще ни разу не возвращался домой от сестры Уолкер самостоятельно. Это было здорово: перед ним открылся неизведанный мир. Однако было бы лучше, если бы не темнело так рано. Темнота ему не нравилась. Путь Исайи лежал мимо похоронного бюро, и ему вспомнилась мама, лежащая в гробу в белоснежном платье, и Гэйб тоже. Он сильно расстроился и испугался. Сейчас ему придется идти мимо кладбища «Тринити» в сумерках. Все прекрасно знали, что происходит на кладбищах по ночам, когда мертвые разгуливают по земле. Желудок Исайи недовольно заурчал, и он снова подумал о том, что Октавия может лишить его ужина.

Исайя задержал дыхание – проходя мимо кладбища, нельзя дышать, все это прекрасно знают, – и пустился бегом по усыпанной листвой дороге мимо массивной каменной ограды с коваными украшениями. Он надеялся, что его легкие выдержат. Бежать со всех ног не дыша было очень непросто. К тому моменту, как Исайя добежал до конца улицы, у него уже кружилась голова, и он влетел прямо в слепого Билла Джонсона, взвизгнув от страха.

– Вы меня напугали!

Билл улыбнулся:

– Исайя Кэмпбелл! Ты что, посчитал меня привидением?

– Угу. Мне не нравится ходить мимо кладбища, но если я опоздаю домой, тетя Октавия не накормит меня ужином.

– Тогда, думаю, нам стоит поторопиться. Пойдем со мной, я покажу тебе короткий путь. – Трость Билла звонко стучала по мостовой. Они остановились за углом. – Скажи, тебе нравятся фокусы?

– Думаю, да.

– Думаешь, да? Что это за ответ такой? – спросил Билл, притворяясь расстроенным. – Сейчас ты будешь поражен. Я давно уже тренирую этот фокус. Хочешь посмотреть?

– Конечно! – сказал Исайя. Он стучал резиновым мячиком по земле, ловко хватая его после каждого удара.

– Смотри! В моей руке лежит роза. – Билл раскрыл ладонь и показал ее мальчику, затем снова закрыл. – Алаказам! – Он снова раскрыл ладонь. – Что ты теперь видишь?