«Все будет хорошо, Мемфис. Прекрати волноваться».

Мемфис зашагал быстрее, спеша в музей Американского Фольклора, Суеверий и Оккультизма. Сестра Уолкер посоветовала ему сохранить происшествие с призраком Гэйба при себе: скорее всего у него начались галлюцинации от усталости и нервного истощения. Но с учетом странного поведения Исайи появления призрака Гэйба и странных снов, которые они делили с Тетой, игнорировать приходилось слишком много – Мемфису очень хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил ему, что происходит.

Вдалеке сквозь поредевшую листву деревьев можно было разглядеть готические шпили Беннингтона. Там жила Тета, и на мгновение ему захотелось подняться к ней, увидеть ее и позабыть об этом сумасшедшем мире. Но она имела какое-то отношение ко всем загадкам, которые Мемфис хотел разгадать. Он ничего не мог с этим поделать, кроме того, ему хотелось получить ответы на свои вопросы, поэтому он продолжил свой путь.

На углу Центрального парка и 88-й улицы Мемфис почувствовал, что его преследуют. Оглянувшись через плечо, он увидел двух мужчин, держащихся на ненавязчивой дистанции. С первого взгляда Мемфис понял, что это копы в штатском. Пытаясь успокоить взволновавшееся сердце, он старался выглядеть непринужденно. У него не было с собой букмекерских списков – он был чист. Мемфис слегка ускорил шаг, и то же самое сделали его преследователи. Они действительно идут за ним. Мемфис оглядел улицу, ища пути к отступлению. Вдоль западной части Центрального парка уличные рабочие копали туннель – готовили новую линию метро. Может быть, он спрячется там? Нет, он загонит сам себя в ловушку и, возможно, сломает ногу. Но он способен от них оторваться. Мемфис дождался, когда улицу начал пересекать автомобиль, и метнулся прямо ему под колеса. Водитель, выругавшись, повернул на бульвар, моментально перекрыв все встречное движение. Мемфис со всех ног бросился в Центральный парк. Легкие горели, и каблуки ботинок громко стучали по обходной тропинке, извивающейся вниз среди деревьев и камней, усыпанных блеклой осенней фольгой солнечных зайчиков. Сквозь свое прерывистое дыхание Мемфис слышал крики бегущих за ним полицейских. Они оказались быстрее, чем выглядели на первый взгляд, но Мемфис не планировал сдаваться. Он оглянулся еще раз – кажется, ему удалось оторваться. Его охватило ликование. Мемфис повернулся вперед в самый последний момент и увидел поперек дороги няню с детской коляской. Женщина испуганно приросла к месту, не в силах убрать коляску с его пути. Мемфис слишком сильно разогнался на спуске с холма, попытался остановиться и, поскользнувшись, упал и прокатился по мокрой траве и камням, оглушенный, поцарапанный и ошеломленный. Брюки порвались в нескольких местах, из колена сочилась кровь. Он попытался подняться на ноги, но слишком поздно – мужчины уже подоспели, грубо схватили его и заломили ему руки за спиной.

– Что у нас тут? – запыхавшись, выдавил один, и Мемфису осталось только злорадствовать, что он хотя бы заставил их хорошенько проветриться. – Кажется, мы поймали подпольного букмекера?

– Нет, – ответил Мемфис. – Я чист.

– Да ладно? А что же это у тебя в кармане? – спросил второй коп. Достав из-за пазухи пачку букмекерских списков, он сунул их Мемфису в карман.

– Я бы сказал, что здесь не меньше двадцати пяти штук – достаточно для того, чтобы судья упек тебя за решетку, парень.

– Но это не мое! – Как только слова вылетели изо рта Мемфиса, он понял, насколько нелепо все выглядит, насколько бесполезен его протест. Слово двух белых копов против негритянского букмекера? Исход заранее понятен.

– Позвоните папе Чарльзу, – сказал Мемфис. – Он даст вам все, что нужно.

– Мы не работаем на папу Чарльза, – прорычал один из копов. Стало ясно, что его подкупил голландец Шульц. – Ты поедешь с нами прогуляться, дружок.

Полицейские затолкали его в поджидавшую у парка машину. Обогнув бордюрный камень, они вырулили на дорогу. Мемфис из окна посмотрел на шпили Беннингтона, которые уплывали от него вдаль, как мираж.

В четыре часа дня длинные тени пролегли по изогнутым склонам Катскильских гор. Увидев изъеденный непогодой, выцветший указатель на Бретрин, Уилл свернул с главной дороги. Дорога изгибалась к долине, мимо небольшой фермы с нарисованным на стене амбара многоугольником. Листва деревьев сверкала осенними красками: багряным, золотым и апельсиновым. Где-то внизу на глаза выплывал небольшой городок, похожий на открыточную картинку: игрушечные газовые фонарики, затейливые крыши и церковные шпили. Он выглядел странным и причудливым, будто время в долине замедлило свой бег на рубеже веков. Такие места обычно выбирали политики, чтобы поговорить о патриотической Америке и угрозе потерять свои символы.

Они направлялись на север. Дорога была тяжелой, из-за вездесущей грязи они ехали медленнее и приехали гораздо позже, чем рассчитывали. Они заселились в мотель на окраине города: старое, обшарпанное место с просторной парковкой для автомобилей и фургонов. Дядя Уилл позвонил в колокольчик, и появился портье с развесистыми усами, похожими на руль велосипеда, но в более-менее современном пиджаке. Уилл расписался в книге посетителей как мистер Джон Смит с семьей из Олбани и снял две комнаты – одну для себя с Джерихо и отдельную для Эви.

– Приехали на сельскую ярмарку? – спросил портье.

– Конечно же, да. Мы слышали, что она – лучшая в штате Нью-Йорк, – с напряженной улыбкой ответил Уилл. – Мои сын и дочь сгорают от нетерпения.

Эви удивленно покосилась на дядю. Все еще улыбаясь, он слегка кивнул ей, прося подыграть.

– Ах, вот в чем дело, – гордо сказал портье. – В таком случае рекомендую вам персиковый джем из мастерской Первой Методистской Церкви. Он действительно особенный.

– Евангелина как раз обожает персиковый джем! Не так ли, милая?

– Могу поедать его до бесконечности, – поддакнула она.

Забрав ключи, Уилл поспешно увлек их к комнатам.

– Почему мы должны торчать здесь? – недовольно спросила Эви, оглядывая темные тесные комнатушки, обшитые кедровой вагонкой, и узкие, неудобные кровати. На въезде в город она заметила милую, уютную гостиницу. А в этой дыре даже телефона не было.

– Так мы не привлечем внимания, – сказал Уилл, разложив на столе потрепанную карту. – Теперь. В соответствии с картой, старое поселение находилось на вершине холма. Могила Джона Гоббса скрыта где-то в лесу за старым молитвенным домом. Наверх ведет только одна дорога, и ее с натяжкой можно так назвать. Путь будет нелегким, особенно если разыграется непогода. И к сожалению, выехать мы сможем только с наступлением темноты…

– Согласно «Фермерскому Альманаху», стемнеет сегодня в шесть двадцать пять, – сказал Джерихо.

– Тогда мы должны будем встретиться в мотеле без пятнадцати шесть.

– В мотеле? А куда мы пойдем сейчас?

– Куда вы пойдете сейчас, – исправил Уилл. – Вы с Джерихо пойдете на ярмарку.

– Дядя! Но я думала, ты говорил это просто из вежливости.