Вне студии, как и раньше, сближения как будто не существовало. Выпроводив Ли Истмана, Аллен Клейн приготовился заполучить главный приз и составил трехлетний менеджерский контракт между Beatles и его компанией ABKCO Industries. По нему Клейну отходило 20 % их заработков — в отличие от 25 % Брайана (и 50 % полковника Тома Паркера, который был менеджером Элвиса Пресли). Потиражные гонорары за пластинки контракт не затрагивал — если только он не сумел бы договориться о более высокой ставке, в случае чего его комиссия начислялась бы только на выторгованную им добавочную сумму.

Соглашение делалось из расчета, что Beatles останутся вместе и будут продолжать выпускать синглы и альбомы по тому же регулярному расписанию, которому их жизнь была подчинена с 1963 года. Клейн просто не мог себе позволить мысль о том, что они могут распасться в тот самый момент, когда он наконец прибрал их к рукам. В то время никому не приходило в голову, что распад группы совершенно необязательно означает ее конец.

9 мая Beatles встретились в студии Olympic в Барнсе. Поводом стали переговоры с продюсером Глином Джонсом о неразобранной куче лент, записанных в январе, из которой Джонсу собирались поручить собрать цельный альбом под названием Get Back. Однако не это стало главной темой обсуждения.

Джон, Джордж и Ринго к тому моменту уже подписали менеджерский контракт с Клейном и хотели, чтобы Пол прямо там сделал то же самое. Он не стал отказываться сразу, но сказал, что им надо еще поторговаться, например предложить комиссию меньше 20 % (так же как несколько лет назад они пытались сбить цену Брайана с 25 до 20 %). Остальная троица сообщила, что времени уже не осталось: Клейн вечером улетает в Нью-Йорк, чтобы получить одобрение контракта от своего совета директоров.

Пол один понял, что это была уловка с целью поскорее выбить из них решение. Компания Клейна состояла исключительно из Клейна и его жены Бетти (как явствовало из заглавной аббревиатуры ABKCO) и не имела никакого «совета директоров». Кроме того, Пол обратил внимание, что, учитывая, что сегодня пятница, с контрактом, скорее всего, ничего не случится как минимум до понедельника. Остальные хором в грубой форме послали его куда подальше, после чего сами последовали своему совету.

Глин Джонс как раз тогда продюсировал альбом американской группы Steve Miller Band, с лидером которой Пол был знаком и находился в хороших отношениях. После ухода Джона, Джорджа и Ринго он обнаружил Стива Миллера работающим в одиночку в студии и вызвался помочь ему с треком, заняв место за ударными — удачный способ дать выход своим чувствам, — за что впоследствии был упомянут на пластинке под псевдонимом еще времен Silver Beatles — Пол Рамон. Название песни, как оказалось, подходило для него лучше некуда: «My Dark Hour» («В мой тяжелый час»).

В середине июня Джордж Мартин, сняв трубку, неожиданно услышал голос Пола. Однако тот звонил не с плохими новостями о Beatles, к которым Мартин был уже готов, — он просил организовать еще один сеанс целительной амнезии.

Пол сказал, что прошло уже полгода после окончания записи альбома Get Back и пока нет никакой определенности с датой его выпуска. Глин Джонс собрал было 16-трековую версию, оставив в конечном продукте все их фальстарты, попадания мимо нот и отсебятину — «нас со спущенными штанами», как выразился Джон, — но все четверо единодушно ее забраковали. Тем не менее, вместо того чтобы окончательно отвратить их от писания альбомов, вся эта история вызвала у них желание вернуться в студию и сделать совершенно новый альбом с нуля. И они хотели, чтобы Мартин работал с ними — по словам Пола, «так, как раньше».

У Мартина не было желания снова оказаться в напряженной атмосфере январских сессий в Туикенеме или предшествующих им сессий для «Белого альбома». «Если вы хотите сделать альбом так, как раньше, — ответил он с налетом своей прежней по-учительски строгой интонации, — то всем вам придется вести себя так, как раньше». Это значило: работать с самоотдачей, не отвлекаться и не капризничать, а прежде всего — быть друзьями. Пол пообещал, что они всё сделают. И, самое невероятное, обещание они сдержали.

Солнечным утром 8 августа все четверо встретились на Эбби-роуд — засаженном деревьями бульваре на севере Лондона, имя которого давно было узурпировано их звукозаписывающей студией и теперь будет повторно узурпировано почти уже законченным альбомом. Они пришли туда, чтобы попозировать для обложки, заранее придуманной Полом: в этой сфере его мнение пока еще оставалось авторитетным.

В нескольких метрах к югу от комплекса студий EMI находится черно-белый пешеходный переход, связывающий его с участком примыкания Гроув-роуд. Фотограф Иэн Макмиллан, поставив посередине Эбби-роуд мини-стремянку, с этого небольшого возвышения сделал несколько снимков Beatles, идущих по «зебре» друг за другом — и справа налево, и слева направо.

На каждом из снимков сохранялся один и тот же порядок: сначала Джон, потом Ринго, Пол и Джордж. Все шагают по-военному «быстрым маршем», только Пол шагает не в ногу. Его наряд точно так же выделяется на фоне остальных — двубортный темно-синий костюм в полоску, такой же, как одевал его отец, отправляясь на работу на Ливерпульскую хлопковую биржу в сороковых и пятидесятых. Строгий дресс-код тех времен нарушают расстегнутый ворот рубашки, сигарета и сандалии с тонкой перемычкой, а на некоторых снимках, в том числе на выбранном для обложки альбома, просто босые ноги.

Обыденнее этой мизансцены с четырьмя фигурами нельзя и придумать. И все же в последующие годы другие группы, стремящиеся оставить свой след в истории, будут воспроизводить ее раз за разом, шагая по тем же широким черным и белым полосам. И каждый день на Эбби-роуд не будет такой минуты, чтобы переход был свободен от очередного выстроившегося на нем квартета паломников, вполне серьезно рискующих попасть под машину ради фотографии а-ля Beatles — с одним из них обязательно босиком и тщательно ставящим ноги не так, как его компаньоны.

Три самых известных фестиваля молодежной культуры шестидесятых пришлись на золотое лето последнего года десятилетия, как будто отвечая массовому желанию выжать максимум из каждой его оставшейся минуты.

Пятого июля толпа из 250 тысяч зрителей собралась на бесплатный концерт в лондонском Гайд-парке, чтобы посмотреть, как Rolling Stones чествуют память своего покойного гитариста Брайана Джонса. С 15 по 19 августа перед 500 тысячами зрителями, заполонившими топкое пастбище близ Вудстока в штате Нью-Йорк, выступили 32 исполнителя, в числе которых были Джоан Баэз, Santana, Jefferson Airplane, The Who и Джими Хендрикс. Спустя две недели на сонный остров Уайт неподалеку от южного побережья Англии высадились другие полмиллиона человек, ради еще одного трехдневного англо-американского рок-марафона, кульминацией которого стало первое выступление Боба Дилана после аварии на мотоцикле в 1966 году, чуть было не стоившей ему жизни.

Хотя на каждом из этих мероприятий под открытым небом причащение к искусству лучших из лучших тогдашнего рока сопровождалось полным отсутствием удобств, антисанитарными условиями, голодом и жаждой, во всех трех случаях аудитория вела себя почти без исключения законопослушно и доброжелательно. Этот повторяющийся феномен — массовое собрание молодых людей, не приводящее к насилию и беспорядкам, — не мог не произвести впечатление даже на самых враждебно настроенных критиков из старшего поколения. На какое-то призрачное мгновение хипповская проповедь любви и мира и впрямь стала казаться реальной силой, способной изменить мир к лучшему.