– Ты всё-таки был уверен, что я адаптируюсь? Тебя не удивили мои… э-э… властно проявившиеся способности настоящего воина?

– Не-ет, – с грустно улыбкой покачал он головой. – Не удивили. Помнишь, я говорил тебе тогда о хроносомах… Я знал, что они сработают, что им для этого нужно только наступление «своего времени».

– Та-а-ак! – глаза Амрины сузились. – А ты не хочешь ускорить процесс поумнения глупой девочки? Не по капле в меня вливать эликсир прозрения, а дать выпить его залпом, из горлышка?

– Я не против… просто опасаюсь за твою психику.

– А я попробую… не свихнуться. ПОСТАРАЮСЬ.

Инч Шуфс Инч Второй внимательно посмотрел в её глаза и решился. Его голос сразу же стал ломким и усталым.

– Хорошо… Скажи, дочь, ты не задавалась вопросом: почему в начальном периоде вторжения землян на Локос, некоторые из наших сограждан, пусть единицы, но всё же – были готовы к адекватному отпору? Или же почему именно у тебя настолько… мастерски получилось неслыханное на Локосе действо – УБИВАТЬ?! Не пытайся ответить. Я скажу тебе. Да! Ты сумела превратиться в воина. Но только потому, что ЭТО в тебе было заложено изначально. Я так думаю, если исходить из теории реинкарнации, в каких-то прошлых своих жизнях ты была именно Воином. А мужчиной ли, женщиной – уже не так важно… Так вот, когда-то, при самом твоём рождении, был установлен фатальный факт – в твоём неповторимом генетическом коде личности Система дефектоскопии обнаружила два отклонения от нормы. Целых два заразных гена. А поскольку механизм выбраковки таков, что новорожденный должен быть помещён в соответствующие данному типу отклонения… э-э… мы зовём их отстойниками… каждый выявленный факт тут же становится известным тому семиарху, который ведает конкретным Запредельным Кшархом. Вот и получилось, что об этом ребёнке узнали сразу два семиарха… дядя и тётя. Только поступили эти взрослые очень странно! Вместо того, чтобы распорядиться судьбой ребёнка согласно законам Локоса, они сокрыли факт отклонения и взяли шефство над его судьбой. Этим «дядей» был я – твой отец и прямой виновник. Всё логично. Будь этот факт обнародован, мне бы пришлось долго объясняться, как вообще такое стало возможным, ведь к семиарху предъявляют повышенные требования, в том числе и в генетическом плане…

– А кто была эта тётя? – не удержалась от вопроса Амрина.

– Та, кого ты с детства нарекла глуншей. Эйе Ллум Анх Шестая, смотритель Запредельного Кшарха «Распутство»…

– М-да-а. Вот это новость! А я-то всё думала, когда стала постарше… ну что тебя с ней связывает, ведь не любовь, в самом-то деле?

– Нет, не любовь. Общая тайна. И, как следствие её порядочности, безграничное уважение к ней, как к человеку. А также к её деловым качествам.

– Это что же получается? У меня, значит, два отклонения. Если пользоваться терминологией соответствующих Кшархов, мои врождённые грехи – превышающие предел нормы склонности к распутству и насилию? Хорошенький комплект для человека из склуфры трёхимённых!

– Ну, ты отлично знаешь, что значит распутство, согласно требований Кшарха. Это в первую очередь «неправильное спаривание»… не с теми, с кем положено… а с представителями не своей социальной группы. Это у тебя ещё впереди. И этого, увы, не избежать. А насилие… Ты уже и сама поняла, что это такое. Но это ещё не всё. Представь себе, кроме этой информации, мне известно немножко больше. Так уж вышло, что я пошёл дальше в своих изысканиях, чем официальный Локос… У тебя были не просто эти два заразных гена – у тебя имелись ещё и, так называемые, «хроносомы». Информация о самом существовании этих микроструктур – сверхсекретная. А сведения о том, какие из них и у кого конкретно имеются… Наверное, даже нет такого уровня секретности, чтобы соответствовать этому знанию. На всём Локосе об этом знают два человека – я и глун… то есть я и Эйе. Извини, сообщение от…

Отец замолчал и, сосредоточившись, стал впитывать поступающую информацию. Со стороны могло показаться, что он просто задумался о тревожащих его проблемах, не находя решения. Поморщился. Должно быть, сведения были неважными. Потом помрачнел. Сделал над собой усилие – лицо посветлело.

– Ладно, дочь, у нас, я так понимаю, не очень много времени. Для душевных разговоров мы его обязательно найдём. Потом. Сейчас же – предоставим слово техническим возможностям. Я согласен загрузить в твой мнемообъём всю информацию, подготовленную специально для тебя. В режиме срочного обмена ты уже через пять минут будешь знать очень многое. А ты уж будь добра – поделись взамен, чем можешь. И ещё… Амринка… Я точно знаю, что завтра Локос уже не сможет жить так, как прежде. И в первую очередь потому, что Вселенная нам не позволит – жить, игнорируя её законы, нарушая изначальную гармонию нашей политикой тотальной сегрегации всех и вся… И если угроза Чёрных Звёзд окажется достаточно далёкой перспективой – я сделаю всё, чтобы к старому не было возврата. Не знаю, как мы будем развиваться дальше – сама жизнь подскажет… Просто, именно сейчас и здесь я хочу тебе сказать, что я… не против твоей любви к этому землянину. Я не буду стоять на вашем пути. И даже… буду рад нянчить внуков. Если у нас вообще будет хоть какой-то завтрашний день.

– Па-апа… – благодарно выдохнула Амрина и прижалась к родному, сильному телу.

А потом, не усидев на месте, вскочила, покружилась по комнате. И ни с того, ни с сего принялась облачаться в чужое одеяние – просторную униформу земного пехотинца армии Святополка. На удивлённое молчание отца она шепнула только:

– Папочка… побудь один ещё немножко, ладно? Я ДОЛЖНА его разыскать.

Сколько же их не дошло! Сколько же их было, героев, имена коих потомки никогда не узнают… Известные имена – это те, кому улыбнулась Госпожа Удача и повезло с благосклонностью его величества Случая…

Когда они жили-поживали каждый в собственной эпохе, в конкретной временнóй нише, когда звучные имена были рассредоточены в толще веков: сведения о смерти, насильственной или естественной, любого из них – воспринимались спокойно. Современники Великих – видели только считанных избранных, живущих одновременно с ними. Последующие поколения узнавали о них опосредованно – лишь читали или слышали о жизнях Великих, и толща времён сглаживала эмоции…

В нашей же, мягко говоря, нездоровой ситуации всё было не так.

И совершенно не так воспринимались земными воинами посыпавшиеся на Армию страшные сюрпризы и дурные вести.

Первой огненной ласточкой стал Чингисхан, сгоревший заживо во время своей отважной до безумия атаки. Его не остановило даже страшное оружие, напоминавшее небесное – неотразимые молнии.

После него в подобном огне сгорел безудержный и непобедимый Александр Македонский. Во всяком случае, после того огненного кошмара его уже больше не видели. И хотя многие фалангиты шептались между собой, что вознёсся он на небо – для Объединённого штаба подобная версия была не более, чем легенда.

Всё это произошло ещё на Эксе, во время сражения с армией Святополка Третьего, обманным путём привлечённого Локосом в качестве карателя для подавления восстания землян из прошлого. И эти смерти, в числе прочих уничтоженных «соземельников», легли тяжким грузом на плечи воинов из грядущего.