Лоухи поздно увидела, что князь освободился, и задрожала от ярости. Погрозив улыбающемуся Буяну кулаком, она снова бросилась на Властимира. Тот ждал ее, чуть отведя меч в сторону. Всякий другой бы понял, что князь задумал какую-то хитрость, но Лоухи обезумела от того, что ее жертва избежала ловушки. Она налетела на него, подняв меч над головой двумя руками, и с размаха опустила его… на пустое место. Властимир увернулся от падающего клинка, и тот с хрустом вошел в землю до половины, разрезав ее как каравай. Не удержавшись на ногах, Лоухи качнулась вперед, пытаясь вытащить меч, и князь, не чувствуя сожаления, ударил ее сапогом пониже спины.

Старуха растянулась на земле. Она тут же проворно перевернулась, чтобы встать, но не смогла пошевелиться — над нею встал Властимир. Кончик его меча касался морщинистого старушечьего горла.

— Вроде меч не велик и тонок, да любого силача с ног свалит, — молвил он. — Ну, что, старуха, чья взяла?

Боясь, что он проткнет ей горло, Лоухи только колотила руками по земле и выла от злости:

— У-у! Твоя взяла, витязь, князь из Резани! Ты победил меня… Меня! — вопила она в ярости. — Меня еще ни один витязь не заставлял отступить! Я любого могла победить! Сколько воинов против меня выходило нарочно — ни один одолеть не мог! Ты первый… У-у! Лучше бы тебе не являться сюда совсем!..

Властимиру надоели причитания старухи, и он нажал острием меча посильнее:

— Кончай выть, волчица! И убирайся, покуда я не передумал! Я оставляю тебе жизнь потому, что спорили мы не на нее… Иди прочь и не вздумай мешать мне! Поняла ли?

Он убрал меч от ее горла, и Лоухи торопливо встала.

— Поняла, князь, поняла, — промолвила она торопливо, — Как не понять!

— Коня я забираю и друга своего, Буяна, — тоже, — сказал Властимир. — И мы уезжаем. А ты запомни, кто тебя первый в грязи вывалял!

— Запомню, все запомню, — ответила Лоухи. — Князь из Резани, именем…

— Властимир, — напомнил победитель Властимир.

Он отвязал златогривого коня и освободил Буяна. Гусляр обнял побратима.

— Спасибо тебе, друг, — сказал он — И меч мой пригодился…

— Да, о мече! — Властимир обернулся к Лоухи. — Слышь, старая! А правду говорят, что конь сей может отнести любого туда, где Агриков меч сокрыт?

Старуха вздрогнула, будто ее ущипнули:

— А чего? Может, князь, он все может, только надо знать, куда править!

Властимир уже хотел было спросить ее, в какую сторону надо ехать за мечом, но Лоухи вдруг свистнула, да так, что лошади шарахнулись в сторону. Ветер пригнул к земле кусты, сорвал с березы птицу.

Властимир с Буяном увидели, что издалека к ним несутся два волка. Они мчались, перескакивая через речки и холмы, как златогривый конь. Шерсть на их спинах блестела точно так же, как и у него. Подлетев, волки припали перед старухой, задрав морды.

Друзья уже решили, что сейчас она натравит зверей на них, но Лоухи крепко помнила урок. Она ловко вскочила на спины зверей, встав на каждую одной ногой, и снова свистнула. Волки разом прянули вперед и понесли хозяйку вдаль с холма на холм.

Друзья провожали ее взглядом до тех пор, пока она не скрылась из виду, и только, после этого отправились в путь.

Трехногий златогривый конь Лоухи сначала сопротивлялся, почуяв на себе чужого, но Властимир без долгих споров ударил его кулаком промеж ушей, и тот смирился от неожиданной боли. Сам князь, забывшись, отшиб кулак о камень-самоцвет на его макушке.

Они направили коней в указанную старухой сторону, но сразу поняли, что ехать им теперь вместе непросто.

Повинуясь всаднику, златогривый конь подпрыгнул и мигом перенес его на соседний холм, до которого было не менее ста саженей. Буян же на Воронке остался далеко позади.

Осадив коня, Властимир подождал, пока друг подъедет ближе.

— Трудненько нам будет так ехать, — сказал тот, равняясь. — А порознь нам никак нельзя. Что делать будем, Властимир? Мой Воронок на скаку за твоим не угонится, даже когда тот шагом пойдет.

— Кабы осталась при мне та плеть, что Веденея дала, — вздохнул Властимир. — Она силу коню дает как птица лететь… Я ею пользовался когда за тобой в угорский стан вернулся. Тебе бы она помогла, да…

— И поможет! — обрадованно воскликнул Буян.

— Как! Пропала ж она вместе с… — он не мог вслух назвать имя старого коня.

— Ты прости меня, княже, — потупился Буян, — но не пропала она. Я ее у себя в тороках схоронил до случая…

— Да ты что! — ахнул Властимир. — Воровать? И у кого — у друга! Этого я тебе не прощу!

— Простишь! — звонко выкрикнул Буян — Я ее нарочно перепрятал, чтобы ты не забылся. Тебе Веденея что сказывала? Три раза только можно ею пользоваться — на четвертый убьет она коня… Так вот — два раза уже было!

— Когда? Один только — когда я к уграм в стан скакал!

— И один раз до этого, когда я Сирин-птицу от тебя отгонял: я ее той плетью ударил, чтоб унесло ее от нас подалее… Про то я тебе не сказывал, хотел до случая подождать.

Воспоминание о птице Сирин, когда гусляр спас ему жизнь, заставило Властимира успокоиться. Гусляр был прав, пряча от него плеть. Только почему раньше не сказал про первый случай?

Буян тем временем достал Веденеину плеть из тороков.

— Ну, княже, пора в дороженьку!.. Или мы еще что забыли?

Властимир молча кивнул, и Буян, примерившись, ударил Воронка плетью. Жеребец завизжал и, подобрав ноги, скакнул ввысь. Следом за ним поднялся златогривый конь — и холмы с березами на вершинах остались далеко позади.

Кони летели по поднебесью как птицы. Облака проплывали у них под ногами. В их разрывах внизу мелькала равнина — холмы, ручьи, речки, озера, еловые чащи да болота. Несколько раз вроде как деревеньки промелькнули, но друзья не обратили на них внимания.

Жеребцы камнем пали наземь, оттолкнулись и опять взмыли к солнцу.

Вновь кони коснулись земли на гребне хребта, который путники видели раньше издалека, и опять взмыли в воздух Под копытами коней пронеслись скалы, каменистые склоны ущелья с озерами и руслами узких речек — и все осталось позади. Властимир и Буян смотрели вниз, на открывающуюся им землю — они до сих пор не ведали, что она такая большая. Даже дух захватывало — так хотелось остановиться, поглядеть на все ближе, но горы пронеслись и пропали, а внизу раскинулась бесконечная гладь воды, сверкающая под лучами солнца.

— Море-океан! — крикнул Буян на лету. — Это море, князь! Мы летим верно!

— Это и в самом деле море? — отозвался Властимир. — Никогда бы не поверил!

— Держись, княже! То ли еще будет!

Безграничная водная гладь сверкала синим и зеленым с серебряными искрами. Белые глыбы облаков отражались в нем, а в воде тенями скользили морские чуда и огромные косяки рыб. Несколько маленьких скалистых островков попалось на пути и унеслось назад. Появился корабль с вырезанной звериной головой на носу и косым полосатым парусом. Буян, как мальчишка, помахал им шапкой и заорал что-то веселое. Он даже захотел снизиться и натянул повод Воронка, но Властимир окликнул его: