«Вряд ли Ламаар летал на съемки в Узбекистан».

– А двадцать третьего мая?

– Пять землетрясений. В Индии, Чили, Сибири, снова в Молуккском море и в южной Калифорнии. Пять целых две десятых балла, продолжительность двадцать две секунды. Эпицентр – Инглвуд, однако толчки были зафиксированы от Лонг-Бич до Таузанд-Окс.

– А в «Ламаар студиоз»?

– Ночью их мог бы отметить сторож, если бы, конечно, глаза продрал. Первый толчок произошел без одиннадцати минут пять, то есть глухой ночью, – все нормальные люди его успешно проспали.

«Для покойника идеальное время снимать видео, не привлекая внимания».

– Спасибо, Мюллер. Я твой должник. – Я нажал «отбой» и обратился к Дайане: – Ты была права. Землетрясение действительно произошло двадцать третьего мая. Дайана, милая, ты хоть понимаешь, что это значит?

– Еще бы! Теперь, когда ты знаешь дату моего рождения, попробуй спустить подарок на тормозах! – Дайана хлопнула себя по лбу. – Ну конечно! Еще я помогла тебе расследовать преступление века. И каковы наши действия, напарник?

– Твои действия – отправляться домой. Мои – ехать в участок. Работы невпроворот.

– А как же сирены с мигалками? Раз уж ты меня подбрасываешь, хотя бы делай это с полицейским шиком.

– Ладно, будут тебе мигалки. – Я установил на крыше «акуры» карманный фонарик, и он замигал. – Только никаких сирен – мне нужно позвонить другому своему напарнику.

– Сначала позвони отцу и скажи, что оба его сына в безопасности.

«Именно так выразилась бы Джоанн. Никаких подковырок – только самые нужные слова». Я повиновался.

– Папа, все в порядке. Передай Фрэнки, он теперь официально считается человеком с незапятнанной репутацией.

– Ни за что! – возразил Большой Джим. – А не то он сбежит из дому и опять во что-нибудь вляпается. Пусть уж лучше сидит под замком.

– Папа, я тебя не узнаю. Где твоя страсть к авантюрам? Если Фрэнки перестанет регулярно обеспечивать нас геморроем, жизнь наша превратится в беспросветную тягомотину.

Я не стал дожидаться ответа Большого Джима, нажал «отбой», позвонил Терри и сообщил новость.

– Да, Майк, умеешь ты выходной испоганить, – произнес Терри. – Погоди, только штаны надену.

– Извини, Ромео. Я вовсе не хотел помешать вам с Мэрилин.

– Мэрилин нет дома. Я тут со своим духовным наставником.

Я рассмеялся, Терри поблагодарил меня за понимание специфического юмора. На очереди был Черч.

– А в Бюро знали о последней пленке Дина Ламаара? – спросил Черч.

– Понятия не имею. Пленка пылилась в подземелье «Ламаар студиоз». Отчасти меня на нее навел разговор с Игом.

– Мы тоже допросили Ига, но тебе, похоже, удалось больше из него вытянуть. Как думаешь, Майк, Иг знает, что Ламаар жив?

– Нет. По-моему, Иг считает Ламаара злодеем, который убил для начала своего родного отца, а затем и Ларса Ига свел в могилу.

– Если Ламаар жив и ответствен за все взрывы и убийства, значит, «злодей» для него – слишком мягкое определение, – заметил Черч. – Кстати, где бы он мог прятаться, а, Ломакс?

– Логично предположить, что в доме Лебрехта, в Оджае.

– Мы пока не получили копии фотографий, но арестуем мерзавцев немедленно. Не желаю, чтобы в мое дежурство еще кого-нибудь убили.

Никогда не знаешь, какое обстоятельство станет поворотным моментом в расследовании. Когда Дэвид Беркович, он же Сын Сэма, в шестой раз собрался на дело, все места на парковке были заняты, и ему пришлось оставить машину у огнетушителя. Таким образом, ничего на первый взгляд не значащий парковочный талон помог арестовать серийного убийцу.[37]

Я располагал: ничего на первый взгляд не значившей видеозаписью; вляпавшимся по-крупному братцем; не в меру любопытным папашей, которому приспичило посмотреть видеозапись; подругой, день рождения которой совпадал с датой землетрясения. Невероятное стечение обстоятельств. Ну и конечно, не стоит сбрасывать со счетов мои собственные дедуктивные способности.

Я довез Дайану до дома, проскочил оставшиеся уилширские светофоры и через три минуты уже был в офисе ФБР. Терри появился всего пять минут спустя.

Вместе с Черчем, Коллинзом и дюжиной других агентов мы посмотрели исходник.

– Ясное дело, ваш Мюллер прав, – заметил Черч. – И все же пусть-ка наш Хогл озвучит свое авторитетное мнение.

Именно Дона Хогла Мюллер назвал «тамошним хакером». Хогл не отличался ни высоким ростом, ни мужественным подбородком, ни блондинистой аккуратной стрижкой, которыми голливудские режиссеры столь охотно наделяют агентов ФБР. Хогл был квадратный, компактный, педантичный, седой и с парой складок на животе, которые, по моему подозрению, мяли исключительно лица одного с Хоглом пола.

– Сколько времени в моем распоряжении? – спросил Хогл.

– Сейчас час дня. Распоряжайся временем как хочешь, но чтоб к двум был здесь.

Хогл явился без пятнадцати два.

– Я шесть раз все перепроверил, – заявил он. – Землетрясение, зафиксированное на пленке, могло произойти только двадцать третьего мая две тысячи второго года. Вариантов попросту нет. Я также сделал анализ голоса Дина Ламаара. Без сомнения, снимали именно его. Значит, сообщения о смерти Ламаара, наступившей двадцать первого мая того же года, сильно преувеличены.

Двадцать минут третьего явилась агент Кинья Чендлер, отслеживавшая федерального судью в загородном клубе «Хилкрест».

– У тебя проблемы? – спросил Черч.

Чендлер была привлекательная афроамериканка, явно состоявшая в очень удобной связи со своим боссом.

– Спасибо тебе, Гэрет, что заслал меня в клуб, где тусуются одни белые, – съязвила Чендлер. – Мне пришлось заплатить за три порции выпивки, прежде чем я нашла судью Аронсон. Зато когда я ей рассказала, какой у нас компромат на трех мастодонтов, она не только подписала ордер на обыск и арест, но и пообещала подписать еще один – на оскопление, если только я потружусь доехать до офиса и напечатать таковой.

– Отличная работа, – похвалил Черч. – Кстати, если тебе пришлось давать на чай за три напитка, внеси сумму в список расходов.

До моего звонка воскресенье в Бюро обещало пройти относительно спокойно, однако сейчас с выходного срочно вызвали множество агентов – каждые пять минут они вваливались в кабинет к Черчу. Тот отослал еще по десять человек в качестве прикрытия для команд, уже отслеживавших Кеннеди и Барбера.