– Это фильм-исходник, – пояснил я. – Он длиннее, чем конечная версия, но там в середине есть одна сцена, которая вас точно позабавит. Папа, сделай одолжение, обрати внимание на голос за кадром.

Дайана включила видеомагнитофон, и мы просмотрели фильм до слов Ламаара: «Я бы не прочь убраться из-под этих чертовых софитов, пока они не рухнули мне на голову. Небось расшатались от землетрясения». Экран погас.

– Ну так как, папа, ты узнал голос за кадром?

– Конечно. Это говорил Клаус Лебрехт. И дело не только в голосе – Лебрехт один из немногих называл Ламаара просто Дини. Они с ним были лучшие друзья. – Джим неуклюже подмигнул. – Говорят даже, что не просто друзья.

– Они были голубые? – опешил я.

– Нет, голубой только Лебрехт, – пояснил Джим. – Он думает, это его тайна, но в Лос-Анджелесе такого рода тайны долго не хранятся. Все подозревали, что Лебрехт был влюблен в Ламаара. Но Ламаар-то гомосексуалистов ненавидел. Так что Лебрехту приходилось несладко.

– Если вы разобрались с выкупом и расследованием, может, позавтракаем? – вмешалась Дайана. – Что будете – омлет или вафли?

– И то и другое, – не замедлил с ответом Джим. – Умираю с голоду. В смысле, я бы с удовольствием с вами позавтракал, если, конечно, не помешаю.

И он позавтракал. И с нами, и с удовольствием.

– Ну, дети, чем собираетесь сегодня заняться? – поинтересовался Большой Джим, уговорив вторую порцию омлета. – В смысле, чем собираетесь заняться, когда сбагрите мои сто пятнадцать штук?

– Я взяла напрокат самолет, – сказала Дайана. – Мы можем пролететь над океаном и посмотреть, как живут в Малибу богатые и знаменитые.

– Сегодня же первое мая, – возразил Большой Джим. – В смысле Первое мая.

– Знаю. Май – мой любимый месяц.

– У меня вопрос, – вмешался я. – Если Первое мая – один из самый больших праздников в году, почему тогда пилоты, когда самолет начинает барахлить, говорят «Мэйдей»?

– У тебя же отец – пилот. Его и спроси, – посоветовала Дайана.

– Спрашивал уже, когда мне лет десять было. А он сказал: «Сам ума не приложу, сынок».

– И до сих пор не приложил, – подтвердил Большой Джим.

– Мэйдей к месяцу маю никакого отношения не имеет, – принялась объяснять Дайана. – Просто по-французски «помогите» звучит примерно так же. – И она обняла меня сзади и поцеловала в щеку. – Чего еще папочка не объяснил, когда тебе было десять? Могу восполнить пробелы.

Я повернулся к Дайане и ответил на поцелуй.

– Знаешь, Большой Джим был такой скрытный. Только и знал, что отшучиваться. Кстати, папа, тебе домой не пора?

– Сегодня воскресенье. Энджел сейчас в церкви, Фрэнки спит, а двое моих водил в кухне – так, на всякий случай. А ты разве против, если я посижу еще пять минут?

Я был против руками и ногами. Дайана, наоборот, стала варить второй кофейник кофе.

Мы проговорили ни о чем до пятнадцати минут двенадцатого. Взглянув в очередной раз на часы, я взял кейс и сказал:

– Пора и делом заняться.

– Я тебя прикрою, – пообещал Большой Джим. – Выдвинусь сразу за тобой.

Ну вот, приехали.

– Ты что, думаешь, я не понял, чего ты время тянешь? – взбеленился я. – Ты не понял, что я пойду один? Они такое условие поставили. Если ты сейчас же не поедешь к себе домой, домой к тебе поеду я и собственноручно пристрелю Фрэнки.

– Мэйдей, – произнес Джим, взглянув на Дайану. Она покачала головой и обеими руками закрыла себе рот, давая понять, что не желает вмешиваться.

Джим крепко меня обнял.

– О'кей. Только будь осторожен, Майки, сынок. Не наделай глупостей. И позвони мне, когда все закончится.

– Папа, спасибо за беспокойство. А теперь давай уже, выметайся.

Не успела за Джимом закрыться дверь, как Дайана начала смеяться, не отнимая ладоней ото рта.

– Боже милосердный, – проговорила она икая. – Мой отец – раввин, и я всегда думала, что именно он мастер вселять чувство вины. А выходит, моему отцу до твоего как до неба.

– Я знал, что у нас с тобой много общего. Мы – взрослые дети властных отцов разной веры. Бери сумочку и пилотское снаряжение. Нам пора.

– Нам? Я думала, это опасно.

– Было бы, если бы со мной увязался Большой Джим. А так не опаснее, чем погасить ссуду в банке. Нет смысла оставлять тебя здесь одну. Мы и без того из-за Джима уйму времени потеряли. Посидишь в машине или поводишь носом по бутикам, пока я все улажу. Дело займет не больше пятнадцати минут. Я освобожусь к двенадцати пятнадцати, и мы с тобой полетаем.

– Здорово. Но только, Майк… Если Большой Джим узнает, что ты взял меня на дело, он взорвется от негодования.

– Конечно, взорвется, – вздохнул я. – И этот взрыв станет кульминационным моментом моей трудовой недели.

Я спрятал кейс и видеокассеты в багажник, и мы с Дайаной поехали в Сенчури-Сити.

– Можно задать глупый вопрос? – сказала Дайана, когда я свернул на Уилшир.

– Если хочешь узнать, что это за жирный дядька и почему я так снисходителен к бреду, который он несет, лучше меня не провоцируй. Потому что ответ будет не для женских ушей. Если речь о другом – валяй спрашивай.

– Вопрос о ламааровском видеофильме. Скажи, они ведь инсценировали землетрясение?

Я попытался не расхохотаться, но Дайана заметила мои потуги.

– А почему тебя это интересует?

– Я предупреждала: вопрос будет глупый.

– Извини. Это нервный смех. Ты меня заинтриговала. С чего ты взяла, что землетрясение инсценировали?

– Видишь ли, ты просил Большого Джима обратить внимание на голос за кадром. Ну и я заодно обратила, а поскольку голос был мне незнаком, гораздо большее впечатление на меня произвели слова. Оператор сказал «дубль один» и сразу же назвал дату – девятнадцатое мая две тысячи второго года.

– Ну да. В этот день проходили съемки.

– Майк, девятнадцатого мая две тысячи второго года в Лос-Анджелесе не было землетрясения. Вот почему я подумала, что они его инсценировали. Но это, конечно, чушь. Кому придет в голову инсценировать землетрясение? И я решила, что, наверно, съемки проходили в каком-нибудь другом городе.

– Нет, именно в Лос-Анджелесе. Эми так и сказала: Дин снимал фильм в одном из своих павильонов.

– Ну, значит, этот Лебрехт просто перепутал дату, – не унималась Дайана. – А в Лос-Анджелесе девятнадцатого мая никаких землетрясений не было.

Мы доехали до Беверли-Глен. Сбавив скорость перед светофором, я смог отвлечься от дороги и посмотреть на Дайану.